николенька иртеньев - мальчик из дворянской семьи, он живет и воспитывается по установленным правилам, дружит с детьми из таких же семей. он любит своих родителей и гордится ими. но детские годы николеньки были беспокойными. он испытал немало разочарований в окружающих его людях, в том числе и в самых близких для него.
в детстве николенька особенно стремился к добру, истине, любви и красоте. и источником всего самого прекрасного в эти годы для него была мать. с какой любовью он вспоминает звуки ее голоса, которые были "так сладки и ", нежные прикосновения ее рук, "грустную, очаровательную улыбку". любовь николеньки к матери и любовь к богу "как-то странно сливались в одно чувство", и от этого на душе у него становилось "легко, светло и отрадно", и он начинал мечтать о том, "чтобы дал бог счастия всем, чтобы все были ".
большую роль в духовном развитии мальчика сыграла простая женщина - наталья саввишна. "вся жизнь ее была чистая, бескорыстная любовь и самоотвержение", она привила николеньке представление о том, что доброта - одно из главных качеств в жизни человека.
николенька остро чувствует фальшь и обман, казнит себя за то, что и в себе замечает эти качества. однажды он написал стихи ко дню рождения бабушки, в которых была строка, говорящая, что он любит бабушку, как родную мать. мать его к тому времени уже умерла, и николенька рассуждает так: если эта строка искренняя - значит, он перестал любить свою мать; а если он любит свою мать по-прежнему - значит, он допустил фальшь по отношению к бабушке. мальчик терзается этим.
большое место в повести занимает описание чувства любви к людям, и эта способность ребенка любить других восхищает толстого. но автор в то же время показывает, как мир больших, мир взрослых людей разрушает это чувство. николенька был привязан к мальчику сереже ивину, но не решался сказать ему о своей привязанности, не смел взять его за руку, сказать, как рад его видеть, "не смел даже называть его сережа, а непременно сергей", потому что "каждое выражение чувствительности доказывало и то, что тот, кто позволял себе его, был еще мальчишка". повзрослев, герой не раз сожалел о том, что в детстве, "не пройдя еще через те горькие испытания, которые доводят взрослых до осторожности и холодности в отношениях", он лишал себя "чистых наслаждений нежной детской привязанности по одному только странному желанию подражать большим".
отношение николеньки к илиньке грапу раскрывает еще одну черту в его характере, тоже отражающую дурное влияние на него мира "больших". илинька грап был из небогатой семьи, он стал предметом насмешек и издевательств со стороны мальчиков круга николеньки иртеньева, и николенька тоже участвовал в этом. но тут же, как всегда, испытывал чувство стыда и раскаяния. николенька иртеньев часто глубоко раскаивается в своих плохих поступках и остро переживает свои неудачи. это характеризует его как думающего, способного анализировать свое поведение и начинающего взрослеть человека.
повесть л. н. толстого "детство" нравится нам потому, что в ней мы наблюдаем за взрослением мальчика, вместе с ним анализируем поступки свои и окружающих, учимся побеждать неправду и не бояться принимать настоящую жизнь такой, какая она есть. "никто с такой наглядностью и проникновенностью не изобразил сложного процесса формирования духовного мира у ребенка, как это сделал толстой, - отмечал б. бурсов в статье, посвященной автобиографической трилогии л. н. толстого, - в этом бессмертие и художественное величие его повести
цитата: "Старший, Остап, начал с того свое поприще, что в первый год еще бежал. Его возвратили, высекли страшно и засадили за книгу. Четыре раза закапывал он свой букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно, покупали ему новый. Но, без сомнения, он повторил бы и в пятый, если бы отец не дал ему торжественного обещания продержать его в монастырских служках целые двадцать лет и не поклялся наперед, что он не увидит Запорожья вовеки, если не выучится в академии всем наукам. Любопытно, что это говорил тот же самый Тарас Бульба, который бранил всю ученость и советовал, как мы уже видели, детям вовсе не заниматься ею. С этого времени Остап начал с необыкновенным старанием сидеть за скучною книгою и скоро стал наряду с лучшими. Тогдашний род учения страшно расходился с образом жизни: эти схоластические, грамматические, риторические и логические тонкости решительно не прикасались к времени, никогда не применялись и не повторялись в жизни. Учившиеся им ни к чему не могли привязать своих познаний, хотя бы даже менее схоластических. Самые тогдашние ученые более других были невежды, потому что вовсе были удалены от опыта. Притом же это республиканское устройство бурсы, это ужасное множество молодых, дюжих, здоровых людей - все это должно было им внушить деятельность совершенно вне их учебного занятия. Иногда плохое содержание, иногда частые наказания голодом, иногда многие потребности, возбуждающиеся в свежем, здоровом, крепком юноше, - все это, соединившись, рождало в них ту предприимчивость, которая после развивалась на Запорожье. Голодная бурса рыскала по улицам Киева и заставляла всех быть осторожными. Торговки, сидевшие на базаре, всегда закрывали руками своими пироги, бублики, семечки из тыкв, как орлицы детей своих, если только видели проходившего бурсака. Консул, долженствовавший, по обязанности своей, наблюдать над подведомственными ему сотоварищами, имел такие страшные карманы в своих шароварах, что мог поместить туда всю лавку зазевавшейся торговки. Эти бурсаки составляли совершенно отдельный мир: в круг высший, состоявший из польских и русских дворян, они не допускались. Сам воевода, Адам Кисель, несмотря на оказываемое покровительство академии, не вводил их в общество и приказывал держать их построже. Впрочем, это наставление было вовсе излишне, потому что ректор и профессоры-монахи не жалели лоз и плетей, и часто ликторы по их приказанию пороли своих консулов так жестоко, что те несколько недель почесывали свои шаровары. Многим из них это было вовсе ничего и казалось немного чем крепче хорошей водки с перцем; другим наконец сильно надоедали такие беспрестанные припарки, и они убегали на Запорожье, если умели найти дорогу и если не были перехватываемы на пути. Остап Бульба, несмотря на то что начал с большим старанием учить логику и даже богословие, никак не избавлялся неумолимых розг. Естественно, что все это должно было как-то ожесточить характер и сообщить ему твердость, всегда отличавшую козаков. Остап считался всегда одним из лучших товарищей. Он редко предводительствовал другими в дерзких предприятиях - обобрать чужой сад или огород, но зато он был всегда одним из первых, приходивших под знамена предприимчивого бурсака, и никогда, ни в каком случае, не выдавал своих товарищей. Никакие плети и розги не могли заставить его это сделать. Он был суров к другим побуждениям, кроме войны и разгульной пирушки; по крайней мере, никогда почти о другом не думал. Он был прямодушен с равными. Он имел доброту в таком виде, в каком она могла только существовать при таком характере и в тогдашнее время. Он душевно был тронут слезами бедной матери, и это одно только его смущало и заставляло задумчиво опустить голову. "