Гек Финн и Том Сойер – это персонажи книги Марка Твена, которой зачитываются вот уже несколько поколений детей. Два приятеля, мальчишки, которые вместе переживают самые разнообразные приключения. Герои, на первый взгляд, очень похожи. Но отличия в характере все же есть, и обусловлены они тем образом жизни, который ведут Том и Гек.
Том Сойер более романтичен. Для него поиски клада, уход в пираты и многое другое – это захватывающая игра. Интересно же попробовать бродячую жизнь, потом всегда можно вернуться в теплый дом, к тетке Полли. Это всего лишь веселая игра, жизнь «понарошку», попытка уйти от скучной действительности маленького американского городка. Все поступки Тома – это поступки маленького ребенка, непродуманные и безответственные. Сбежав из дома, он даже не подумал, каким это будет горем для родных. Он не задумывается о последствиях и чувствах других.
Гек – это дитя улицы, маленький бродяга, без кола и двора. Он не привязан к какому-то месту или вещам. Для него жизнь вне дома – это норма, а не какое-то романтическое приключение. Гек, по сравнению с Томом, кажется взрослее и мудрее. Вспомните, как он беспокоится о своем старике отце, несмотря на то, что тот пьет и лупит своего сына. К нормальной жизни Гек уже вряд ли вернется. Главы про жизнь мальчика у доброй вдовы только подтверждают это.
Объяснение:
это кратко
ответ:Работая локтями, мы бежали,-
кого-то люди били на базаре.
Как можно было это Спеша на гвалт, мы прибавляли ходу,
зачерпывая валенками воду
и сопли забывали утереть.
И замерли. В сердчишках что-то сжалось,
когда мы увидали, как сужалось
кольцо тулупов, дох и капелюх,
как он стоял у овощного ряда,
вобравши в плечи голову от града
тычков, пинков, плевков и оплеух.
Вдруг справа кто-то в санки дал с оттяжкой.
Вдруг слева залепили в лоб ледяшкой.
Кровь появилась. И пошло всерьез.
Все вздыбились. Все скопом завизжали,
обрушившись дрекольем и вожжами,
железными штырями от колес.
Зря он хрипел им: "Братцы, что вы, братцы..." -
толпа сполна хотела рассчитаться,
толпа глухою стала, разъярясь.
Толпа на тех, кто плохо бил, роптала,
и нечто, с телом схожее, топтала
в снегу весеннем, превращенном в грязь.
Со вкусом били. С выдумкою. Сочно.
Я видел, как сноровисто и точно
лежачему под самый-самый дых,
извожены в грязи, в навозной жиже,
всё добавляли чьи-то сапожищи,
с засаленными ушками на них.
Их обладатель - парень с честной мордой
и честностью своею страшно гордый -
все бил да приговаривал: "Шалишь!..."
Бил с правотой уверенной, весомой,
и, взмокший, раскрасневшийся, веселый,
он крикнул мне: "Добавь и ты, малыш!"
Не помню, сколько их, галдевших, било.
Быть может, сто, быть может, больше было,
но я, мальчишка, плакал от стыда.
И если сотня, воя оголтело,
кого-то бьет,- пусть даже и за дело! -
сто первым я не буду
Объяснение:
Объяснение: