лоаопорппрролллллшодджжжжж
Путя сидел на козлах, рядом с кучером (он не особенно любил сидеть на козлах, но кучер и домашние думали, что он это любит чрезвычайно, Путе же не хотелось их обидеть,— вот он там и сидел, желтолицый, сероглазый мальчик в нарядной матроске). Пара откормленных вороных, с блеском на толстых крупах и с чем-то необыкновенно женственным в долгих гривах, пышно похлестывая хвостами, бежала ровной плещущей рысью, и мучительно было наблюдать, как, несмотря на движение хвостов и подергивание нежных ушей, несмотря также на густой дегтярный запах мази от мух, тусклый слепень или овод с переливчатыми глазами навыкате присасывался к атласной шерсти.
У кучера Степана, мрачного пожилого человека в черной безрукавке поверх малиновой рубахи, была крашеная борода клином и коричневая шея в тонких трещинках. Путе было неловко, сидя с ним рядом, молчать; поэтому он пристально смотрел на постромки, на дышло, придумывая любознательный вопрос или дельное замечание. Изредка у той или другой лошади приподнимался напряженный корень хвоста, под ним надувалась темная луковица, выдавливая круглый золотой ком, второй, третий, и затем складки темной кожи вновь стягивались, опадал вороной хвост.
В коляске сидела, заложив нога на ногу, путина сестра, смуглая молодая дама (ей было всего девятнадцать лет, но она уже успела развестись), в светлом платье, в высоких белых сапожках на шнурках с блестящими черными носками и в широкополой шляпе, броса.вшей кружевную тень на лицо. У нее с утра настроение было дурное, и когда Путя в третий раз обернулся к ней, она в него нацелилась концом цветного зонтика и сказала , не вертись!»
Сначала ехали лесом. Скользящие по синеве великолепные облака только прибавляли блеска и живости летнему дню. Ежели снизу смотреть на вершины берез, они напоминали пропитанный светом, прозрачный виноград. По бокам дороги кусты дикой малины обращались к жаркому ветру бледным исподом листьев. Глубина леса была испещрена солнцем и тенью,— не разберешь, что ствол, что просвет. Там и сям райским изумрудом вдруг вспыхивал мох; почти касаясь колес, пробегали лохматые папоротники.
Навстречу появился большой воз сена — зеленоватая гора в дрожащих тенях. Степан попридержал лошадей, гора накренилась на одну сторону, коляска в другую,— едва разминулись на узкой лесной дороге, и повеяло острым полевым духом, послышался натруженный скрип тележных колес, мелькнули в глазах вялые скабиозы и ромашки среди сена,— но вот Степан причмокнул, тряхнул вожжами, и воз остался позади. А погодя расступился лес, коляска свернула на шоссе, и дальше пошли скошенные поля,— звон кузнечиков в канавах, гудение телеграфных столбов. Сейчас будет село Воскресенское, а еще через несколько минут -конец.
«Сказаться больным? Свалиться с козел?» — уныло подумал Путя, когда показались первые избы.
Тесные белые штанишки резали в паху, желтые башмачки сильно жали, неприятно перебирало в животе.
День предстоял гнетущий, отвратительный, но неизбежный.
Уже ехали селом, и откуда-то из-за изб и заборов отзывалось деревянное эхо на согласный копытный плеск. Мальчишки играли в городки на заросшей травой обочине, со звоном взлетали рюхи. Мелькнули серебряные шары и ястребиное чучело в саду местного лавочника. Собака, молча, копя лай, выбежала из-за ворот, перемахнула через канаву и только тогда залилась лаем, когда догнала коляску. Протрусил верхом на гнедой, мохнатой деревенской лошадке, широко расставив локти и весь трясясь, мужик в рубахе, раздутой ветром и порванной на плече.
В конце села, на пригорке, среди густых лип, стояла красная церковь, а рядом с ней — небольшой белокаменный склеп, похожий формой на пасху. Раскрылся вид на реку,— вода была зеленая, цвелая, местами словно подернутая парчой. Сбоку от спускающегося шоссе жалась приземистая кузница,— кто-то вывел на ее стене крупными меловыми буквами: «Да здравствует Сербия!» Стук копыт сделался вдруг звонким, упругим: ехали по мосту. Босой старик, опершись на перила, удил рыбу; у его ног блестела жестяная банка. Стук копыт смягчился снова; мост и рыбак и речная излучина отстали непоправимо.
Теперь коляска катилась по пыльной, пухлой дороге, обсаженной дородными березами. Сейчас, вот сейчас из-за парка, выглянет зеленая крыша — усадьба Козловых. Путя знал по опыту, как все будет неловко и противно, и с охотой отдал бы свой новый велосипед «Свифт» — и что еще в придачу?— стальной лук, скажем, и пугач, и весь запас пробок, начиненных порохом,-чтобы сейчас быть за десять верст отсюда, у себя на мызе, и там проводить летний день, как всегда, в одиноких, чудесных играх.
Из парка пахнуло грибной сыростью, еловой темнотой, а затем показался угол дома и кирпичный песочек перед каменным подъездом.
Объяснение:
я знаю это не то
В статье Гончаров пишет о том, что комедия «Горе от ума» держится особняком в литературе, отличается «моложавостью, свежестью и более крепкой живучестью». Он сравнивает пьесу со столетним стариком, «около которого все, отжив по очереди свою пору, умирают и валятся, а он ходит, бодрый и свежий».
Гончаров упоминает Пушкина, у которого «гораздо больше прав на долговечность». Однако герои Пушкина «уже бледнеют и уходят в », «становятся историей». «Горе от ума» появилось раньше, чем «Евгений Онегин» и «Герой нашего времени», но при этом «пережило их», пройдя даже гоголевский период и «переживет и еще много эпох и все не утратит своей жизненности». Несмотря на то, что пьеса сразу разошлась на цитаты, от этого не опошлилась, а «сделалась как будто дороже для читателей».
Гончаров называет «Горе от ума» картиной нравов, галереей живых типов, это «вечно острая, жгучая сатира, и вместе с тем и комедия». «Полотно ее захватывает длинный период русской жизни – от Екатерины до императора Николая». В героях пьесы отразилась вся прежняя Москва, «тогдашний ее дух, исторический момент и нравы».
Центральный персонаж пьесы «Горе от ума» Чацкий «положительно умен», в его речи много остроумия, он «безукоризненно честен». Гончаров считает, что как личность Чацкий выше и умнее Онегина и Печорина, так как готов к делу, «к активной роли». При этом Чацкий не находит ни в ком из других героев «сочувствия живого», поэтому и уезжает, увозя с собой «мильон терзаний».
Гончаров размышляет над тем, что в пьесе Грибоедов показывает «два лагеря»: с одной стороны это «Фамусовы и вся братия», а с другой – пылкий и отважный боец Чацкий. «Это борьба на жизнь и смерть, борьба за существование». Однако после бала Чацкий устает от этой борьбы. «Он, как раненый, собирает все силы, делает вызов толпе – и наносит удар всем, – но не хватило у него мощи против соединенного врага». Преувеличения, «нетрезвость речи» становятся причиной того, что его принимают за сумасшедшего. Чацкий даже не замечает, «что сам составляет спектакль на бале».
Гончаров не оставляет без внимания и образ Софьи. Он подчеркивает, что она относится к тому типажу женщин, которые «почерпали житейскую мудрость из романов и повестей», поэтому умели «только воображать и чувствовать и не учились мыслить и знать». Гончаров сравнивает Софью с пушкинской Татьяной: «обе, как в лунатизме, бродят в увлечении с детской простотой», считает, что в отношениях с Молчалиным Софьей двигало «влечение покровительствовать любимому человеку».
Гончаров отмечает, что у Чацкого «роль страдательная», но иначе не могло и быть. «Чацкий больше всего обличитель лжи и всего, что отжило, что заглушает новую жизнь» – «жизнь свободную». Его идеал заключен в свободе ото «всех цепей рабства, которыми оковано общество». «И Фамусов, и другие про себя все согласны с ним, но борьба за существование мешает им уступить». При этом Гончаров считает, что «Чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим», поэтому комедия и остается актуальной.
Критик отмечает, что в книге «Горе от ума» две комедии «как будто вложены одна в другую». Первая – частная «интрига любви» между Чацким, Софьей, Молчалиным и Лизой. «Когда первая прерывается, в промежутке является неожиданно другая, и действие завязывается снова, частная комедия разыгрывается в общую битву и связывается в один узел».
Гончаров считает, что при постановке «Горя от ума» артистам важно «прибегать к творчеству, к созданию идеалов», а также стремиться к «художественному исполнению языка».
Вроде страница будет, можешь оценить и поставить , я старалась
А.С.Пушкин я вас любил у меня правильно
Объяснение: