Я памятник себе воздвиг нерукотворный, К нему не зарастет народная тропа, Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа. Нет, весь я не умру — душа в заветной лире Мой прах переживет и тленья убежит — И славен буду я, доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит. Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, И назовет меня всяк сущий в ней язык, И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой Тунгус, и друг степей калмык. И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокий век восславил я Свободу И милость к падшим призывал. Веленью божию, о муза, будь послушна, Обиды не страшась, не требуя венца, Хвалу и клевету приемли равнодушно И не оспоривай глупца.
Автор начинает повествование со сравнения орловских и калужских мужиков, однако следом приводит пример того, как в одном месте могут жить совершенно разные люди, между которыми в придачу установились весьма дружественные отношения. В Жиздринском уезде Калужской губернии рассказчик познакомился с мелким помещиком Полутыкиным. Они оба были страстными охотниками. Тот пригласил автора к себе в гости, а поскольку дорога до дома была длинной, то оба охотника договорились переночевать у одного из мужиков Полутыкина — крепкого крестьянина Хоря. Помещик не застает мужика дома, только нескольких из многих его сыновей. Автора немало удивило, что Хорь живет особняком от остальной деревни. Выясняется, что это очень состоятельный мужик и платит хороший оброк, не думая даже о том, чтобы откупиться от барина. На следующий день автор знакомится с крестьянином Калинычем своему барину на охоте. Этот человек оказался полной противоположностью Хорю. Велико же было удивление Тургенева, когда он узнал, что Хорь и Калиныч друзья: автор сам стал свидетелем, как Калиныч принес Хорю земляники угоститься и завел с ним душевный разговор. Хорь был человеком практичным, реалистом, умел жить. Калиныч оказался больше идеалистом-романтиком, он не умеет добывать деньги, был близок к природе. Хорь несколько подтрунивает над бедностью Калиныча, однако ценит его познания, касающиеся пчел, лошадей, охоты и т. д. Эти люди удачно дополняли друг друга в своих качествах; во время отъезда автор расставался с ними с сожалением
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.