Каждая книга -- кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам. Ведь это ужасно? Книги -- гибель. Много читавший не может быть счастлив. Ведь счастье всегда бессознательно, счастье только бессознательно. Из письма М. Цветаевой М. Волошину
У литературы не может быть практических задач; каждый раз, когда литературу пытались заставить служить какому-то делу, теряли самое главное. Искусство для искусства. Книга -- учебник жизни?! Никогда! Цель литературного произведения не в том, что читатель научится жить или станет лучше; цель одна -- эстетическое наслаждение. Можно возразить: книги облагораживают душу, разве это не цель? Нет, это -- побочный эффект. Талант поэта, писателя -- всегда от лукавого. И если есть Ад (а я уверена, что вернувшиеся из мира людей души не сортируются, не делятся на плохих и хороших: все плохие, ибо жили там, все хорошие, ибо невинны -- все попадают не в пустой и сладкий Рай, а туда, где нет ничего, кроме вечного полета, на земле замененного творчеством), если есть все-таки Геенна огненная -- то всем причастным к Слову гореть там за самые сильные свои строки: по веку за каждого читателя, пережившего вслед за автором его экстаз вдохновения (ведь вдохновение не только у пишущего -- и у читающего тоже!). Божественное вдохновение? Да. Божественное. Только бог -- не тот. Литература вся насквозь -- язычество, и боги у нее языческие. Смиренный бог аскетов и мучеников не имеет ничего общего со свободными и безумными древними богами пишущих, вдохновение -- дьявольское наваждение. Вакхическая пляска -- вот что сейчас в сердце этого человека, склонившегося с пером над бумагой, бог его -- бог вина, жизнь его -- сон, слова его -- бред сумасшедшего. Ведьмы, летя на шабаш, произносят такое заклинание: "Выше небес, быстрее света, да со всей нечистой силой!" Разве не то же самое шепчет писатель, принимаясь за свое дело? Цели? Какие цели? Упоение, неземное наслаждение -- подлецы или тупицы те, кто требует от литературы чего-то еще! Книги -- гибель, это однозначно. Но ни на какую жизнь не променяла бы я этой гибели. Я начала читать слишком рано, ребенком я прочла слишком серьезные книги, я читаю слишком много, я слишком живо воспринимаю книги. Моя жизнь -- там, в том, что я читаю и пишу. Это совсем другой мир, и он ничем не связан с миром реальности. Моя реальность не здесь, а там. Для меня живые -- призрачны, тени -- живы. Порой мне кажется, что, если я умру, я этого не замечу или даже вздохну с облегчением. Книги отняли у меня несочтимо много. Но дали гораздо больше, хотя и в другой плоскости. Я никогда не любила, не хотела, не умела жить среди людей, мне ни один человек никогда не был так дорог, как дороги книги. Мне совсем ничего не нужно от этого мира: только письменный стол, книги, бумага и ручка. Я могу миллионы лет прожить, не видя никого, прожить в своих иллюзиях. Только покой -- чтобы никто не заставлял меня уходить из Бытия в Быт. Я ненавижу быт всеми силами души, я ничего не хочу, кроме одного: избавиться от него. Несчастны на этой планете только те, кто помнит, откуда сюда пришли. Единственный выход -- научиться радоваться тем черточкам другого мира, которые можно найти здесь. Для меня этот мост в другой мир -- литература. Я чувствую себя собой, только когда пишу или читаю.
Тема: відтворення мишки за життям людей різного соціального становища (багатих і бідних) під час війни. Ідея: возвеличення доброти, порядності, співчуття до горя інших, взаєморозуміння, щирість, милосердя; засудження жадності, брехні, пихатості, жорстокості; війни, яка знищує людські чесноти; байдужості до всього, окрім прибутку, грошей. Основна думка: «Одні з голоду гинуть, а другі папір у ящик ховають. Хіба ж папір важніший за життя». Проблематика «Мишка» Лепкий · війна і мир; · життєві потреби і захланність; · гріх і покарання за нього; · цінності істинні і фальшиві; · родина і виховання дітей. Композиція «Мишка» Лепкий Експозиція: опис умов, в яких жила людина. Зав’язка: мишка дізнається від своїх сестер про голодне життя у місті. Розвиток дії: збагачення господаря у воєнний час. Кульмінація: шкода-помста, яку завдала мишка своєму господарю, потрощивши всі його гроші. Розв’язка: злість господаря, мишка покидає його хату.
1) тут и факт взросления и попытки вырваться из привычного круга общения - "уйти за тридевятьземель", 2) тут и этап возмужания юноши (ну по Фрейду бы точно) 3) формирование отношений как любовных, так и дружеских 4) стремление за мечтой 5) формирование характеров 6) классовые, кастовые вопросы и их значение в нашей жизни и влияние на восприятие людей 7) тема творчества и своего места в жизни... типа дороги которые мы выбираем... . 8) вопрос материальных ценностей в жизни человека и их соотношение с истинными ценностями... . и далее и далее
Каждая книга -- кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сам. Ведь это ужасно? Книги -- гибель. Много читавший не может быть счастлив. Ведь счастье всегда бессознательно, счастье только бессознательно.
Из письма М. Цветаевой М. Волошину
У литературы не может быть практических задач; каждый раз, когда литературу пытались заставить служить какому-то делу, теряли самое главное.
Искусство для искусства.
Книга -- учебник жизни?! Никогда!
Цель литературного произведения не в том, что читатель научится жить или станет лучше; цель одна -- эстетическое наслаждение. Можно возразить: книги облагораживают душу, разве это не цель? Нет, это -- побочный эффект.
Талант поэта, писателя -- всегда от лукавого. И если есть Ад (а я уверена, что вернувшиеся из мира людей души не сортируются, не делятся на плохих и хороших: все плохие, ибо жили там, все хорошие, ибо невинны -- все попадают не в пустой и сладкий Рай, а туда, где нет ничего, кроме вечного полета, на земле замененного творчеством), если есть все-таки Геенна огненная -- то всем причастным к Слову гореть там за самые сильные свои строки: по веку за каждого читателя, пережившего вслед за автором его экстаз вдохновения (ведь вдохновение не только у пишущего -- и у читающего тоже!).
Божественное вдохновение? Да. Божественное. Только бог -- не тот. Литература вся насквозь -- язычество, и боги у нее языческие. Смиренный бог аскетов и мучеников не имеет ничего общего со свободными и безумными древними богами пишущих, вдохновение -- дьявольское наваждение. Вакхическая пляска -- вот что сейчас в сердце этого человека, склонившегося с пером над бумагой, бог его -- бог вина, жизнь его -- сон, слова его -- бред сумасшедшего.
Ведьмы, летя на шабаш, произносят такое заклинание: "Выше небес, быстрее света, да со всей нечистой силой!" Разве не то же самое шепчет писатель, принимаясь за свое дело?
Цели? Какие цели? Упоение, неземное наслаждение -- подлецы или тупицы те, кто требует от литературы чего-то еще!
Книги -- гибель, это однозначно. Но ни на какую жизнь не променяла бы я этой гибели. Я начала читать слишком рано, ребенком я прочла слишком серьезные книги, я читаю слишком много, я слишком живо воспринимаю книги. Моя жизнь -- там, в том, что я читаю и пишу. Это совсем другой мир, и он ничем не связан с миром реальности. Моя реальность не здесь, а там. Для меня живые -- призрачны, тени -- живы. Порой мне кажется, что, если я умру, я этого не замечу или даже вздохну с облегчением.
Книги отняли у меня несочтимо много. Но дали гораздо больше, хотя и в другой плоскости.
Я никогда не любила, не хотела, не умела жить среди людей, мне ни один человек никогда не был так дорог, как дороги книги.
Мне совсем ничего не нужно от этого мира: только письменный стол, книги, бумага и ручка. Я могу миллионы лет прожить, не видя никого, прожить в своих иллюзиях. Только покой -- чтобы никто не заставлял меня уходить из Бытия в Быт. Я ненавижу быт всеми силами души, я ничего не хочу, кроме одного: избавиться от него.
Несчастны на этой планете только те, кто помнит, откуда сюда пришли. Единственный выход -- научиться радоваться тем черточкам другого мира, которые можно найти здесь.
Для меня этот мост в другой мир -- литература. Я чувствую себя собой, только когда пишу или читаю.