Когда снежинку, что легко летает,
Как звездочка упавшая скользя,
Берешь рукой - она слезинкой тает,
И возвратить воздушность ей нельзя.
Когда пленясь прозрачностью медузы,
Ее коснемся мы капризом рук,
Она, как пленник, заключенный в узы,
Вдруг побледнеет и погибнет вдруг.
Когда хотим мы в мотыльках-скитальцах
Видать не грезу, а земную быль -
Где их наряд? От них на наших пальцах
Одна зарей раскрашенная пыль!
Оставь полет снежинкам с мотыльками
И не губи медузу на песках!
Нельзя мечту свою хватать руками,
Нельзя мечту свою держать в руках!
Нельзя тому, что было грустью зыбкой,
Сказать: "Будь страсть! Горя безумствуй, рдей!"
Твоя любовь была такой ошибкой, -
Но без любви мы гибнем. Чародей!
В творчестве Гоголя образ «маленького человека» приобретает драматическое качество: это не просто незнатный человек «второго сорта», униженный социальным неравенством и бессознательно подчиняющийся правилу «всяк сверчок знай свой шесток», а человек, психологически осознающий безнадёжность своего положения перед непреодолимыми трудностями жизни и внутренне (а порой и внешне) выражающий протест против обстоятельств — то, что мы называем бунтом «маленького человека». Исход этого бунта всегда трагичен, поскольку всё заканчивается смертью либо безумием героя.
Смерть"маленького человека" обретает у Гоголя черты космической трагедии.Судьба "маленького человека"-судьба человека вообще перед лицом Бога, Вселенной намного превосходит то, что можно описать языком человека. Его основной и, кажется, единственный талант заключался в довольствоваться тем, что у него есть. Это ему преодолевать все противоречия жизни и в какой-то степени становится проявлением «бесстрастия». С утратой этого свойства "маленький человек" утрачивает и саму жизнь.