Анатолий Петухов. «ИЗБРАННОЕ». Вологда: «Полиграф-Периодика», 2015.
Когда читаешь биографию известного вологодского писателя Анатолия Петухова, то понимаешь, что тематика его творчества была заранее определена судьбой.
Анатолий Васильевич родился в селе Шимозеро Вытегорского района. Он пишет на русском и вепсском языках, являясь фактически первым вепсским профессиональным писателем. В этом году вышло его «Избранное» — собрание сочинений в трех томах.
Выход такого издания для каждого автора является важной вехой в творческой биографии. Есть повод окинуть обобщающим взглядом все созданное до настоящего дня. Книги Анатолия Васильевича «Лешак», «Корень рода», «В синем залесье», «Тревога в Любимовке», «Сить — таинственная река», «Дай лапу, друг медведь», «Без отца», «Люди Суземья» являются существенным вкладом в историю литературы XX века. Произведения, объединенные в едином собрании сочинений, станут украшением любой библиотеки — взрослой, детской, домашней и общественной.
Конечно, одним из основных мотивов в творчестве Анатолия Петухова является проблема сохранения национальной идентичности. Уникальная вепсская культура, впитанная еще в детстве вместе с рассказами и наказами старших, оживает в его произведениях. Это одна из констант в творчестве Анатолия Петухова. Точка отсчета, определяемая традиционным воспитанием. Писатель вспоминает свои ранние годы: «В бабушкиных рассказах невидимые духи представали в образах высшей справедливости и доброты в отношении к человеку, животному и растительному миру. Я очень рано усвоил, что даже сломанная без надобности ветка может разгневать «лесного хозяина», и он обязательно накажет провинившегося за причиненную дереву боль: хлестнет по лицу прутом, корягу под ноги сунет или желтого муравья за ворот спустит. Я недоумевал: а как же деревья на дрова рубить, веники ломать? Бабушка объясняла: нельзя портить дерево просто так, без дела, а на дрова или веники — это очень даже хорошо, тут мецхийне — «лесной хозяин» — наоборот, очень доволен, что его богатство пригодилось людям. А грибы, ягоды... Доброго человека сам к ним незаметно приведет — собирай, не ленись. А если грибы пинать будешь, а ягоды не столько собирать, сколько мять ногами — осердится, добро свое упрячет и в лесу закружит» (цитата из биографического очерка, размещенного на сайте Вологодской областной детской библиотеки). Большая заслуга Анатолия Петухова заключается и в том, что он стоял у истоков создания вепсского алфавита, редактировал первое академическое издание словаря вепсского языка, участвовал в подготовке учебников для вепсских детей.
Безусловно, еще одной отличительной чертой творчества Анатолия Петухова является традиционная для русской литературы тема природы. С точки зрения автора, человек не венец мироздания, а всего лишь его часть. И снова такое отношение определяется традиционным воспитанием. Писатель вспоминает: «Я рано начал охотиться, и мальчишкой был свидетелем, как в глухом лесу в дождливый осенний вечер убеленный сединою старик, сняв шапку, поклонился высокой густой елке и вполголоса смиренно попросил: «Елочка-елочка, пусти меня с парнишкой переночевать, устали мы очень!..»
В нашем мире, пережившем процесс урбанизации и глобализации, произведения Анатолия Петухова напоминают: человек не должен забывать о том, кто он и откуда. Род и природа, дом и семья — эти вечные ценности утверждает проза Анатолия Васильевича.
Лень Обломова связана в первую очередь с неумением осмыслить поставленную перед ним задачу. Он бы, может быть, даже стал и работать, если бы нашел дело по себе, но для этого, конечно, ему надо было бы развиться в несколько других условиях, нежели в каких развивался он. Но гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других развила в нем нравственное рабство. Рабство это так переплетается с барством Обломова, что, кажется, нет ни малейшей возможности провести между ними границу. Это нравственное рабство Обломова составляет едва ли не самую любопытную сторону его личности и всей его истории. Рассудок Обломова так успел с детства сложиться, что даже самое отвлеченное рассуждение Обломова имело останавливаться на данном моменте и затем не выходить из этого состояния, несмотря ни на какие убеждения. Обломов, разумеется, не мог осмыслить своей жизни и потому тяготился и скучал от всего, что ему приходилось делать. Служил он – и не мог понять, зачем это бумаги пишутся; не понявши же, ничего лучше не нашел, как выйти в отставку и ничего не писать. Учился он – и не знал, к чему может послужить ему наука; не узнавши этого, он решил сложить книги в угол и равнодушно смотреть, как их покрывает пыль. Выезжал он в общество – и не умел себе объяснить, зачем люди в гости ходят; не объяснивши, он бросил все свои знакомства и стал по целым дням лежать у себя на диване. Все ему наскучило и опостылело, и он лежал на боку, с полным сознательным презрением к «муравьиной работе людей», убивающихся и суетящихся бог весть из-за чего... Его лень и апатия – это создание воспитания и окружающих обстоятельств.
"... Мир затаенной, тихой вздыхающей скорби" изображает драматург, воплощая его события и характеры в образах персонажей драмы "Гроза", и очевидно, что слова Н. Добролюбова точнее дать жанровое определение произведения. "... Мир тупой, ноющей боли, мир тюремного, гробового безмолвия..." — но целый мир, а не фрагмент его, — мир, взятый во всей полноте своих проблем и коллизий. Драма, давно неподвластная законам классицизма, все же не претендует на всеохватность; в ней есть известная толика типичности, но не всеобщности. Трагедия — схватка сердец, кланов, поколений, эпох. "Ни света, ни тепла, ни простора..." — мир-тюрьма, темное царство. Известно, что замоскворецкие купцы с поклоном выходили иногда на сцену Малого театра, благодаря актеров за их сценический портрет, меж тем как драмы Островского, в том числе и "Гроза", — воспроизведение не только социального пласта жизни, но и психологического. Главным образом для драматурга было воссоздание картины нравов и психологических типов, определителем которых является принадлежность не к той или иной социальной страте (купец, крестьянин, дворянин), а к специфической нравственной группе. "Жестокие ругатели" были отнюдь не только среди купцов, но и среди, скажем, офицерства (столкновение Савела Прокофьича с гусаром), да и вечная женская забитость не помешала Марфе Игнатьевне Кабановой превратиться в деспотичную хозяйку, о которой наиболее точно отзывается Кулигин: "Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем". Очевидно, что Островский на примере известных ему замоскворецких купцов выводит на сцену жителей Калинова не как портретную галерею русского купечества, а как панораму нравов всего общества, где человек зависит не от раз и навсегда предустановленной классовой принадлежности, а скорее от богатства, дающего силу, — будь он купец или дворянин. В этом — надвигающийся стук лопахинских топоров и звон "господина купона" Глеба Успенского. Это предвосхищение уже не может уложиться в рамки драмы, ибо одно дело — драма Катерины, драма ее жизни, и совсем другое — всемирная трагедия, типичным воплощением которой явились нравы жителей Калинова. "А уж коли очень мне здесь опостынет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так не стану — хоть ты меня режь", -- таково жизненное кредо главной героини, пророчески намекающее на ее судьбу. И — не менее судьбоносное утверждение Варвары: "А по-моему, делай что хочешь, только бы шито да крыто было". Третья позиция — безвольный Тихон, лишь над трупом жены поднимающийся до обличительных слов, брошенных в лицо матери. Четвертая -- любящий Катерину, но слабовольный Борис, племянник Дикого, — нет здесь не только воли, но и порядочности. Эти линии можно продолжать, но они вполне укладываются в типы коллизий и общественных столкновений, обозначенных Добролюбовым: младших со старшими, бедных с богатыми, безответных со своевольными. Это общественная трагедия. "... В ней теплится по временам только искра того священного пламени, которое пылает в каждой груди человеческой, пока не будет залито наплывами житейской грязи". Мир — "темное царство", Катерина — "луч света" в нем. Этим подчеркивается всемирность значения происходящего в Калинове, типичность коллизий, приводящих человека к гибели. И когда Катерина завершает своей "протест, доведенный до отчаяния", тем самым она заставляет обратить внимание на такое же отчаяние других. Ее личная драма, обусловленная социально и нравственно, перерастает в общечеловеческую трагедию, и потому бесполезны споры о том, где именно разместит Островский свой Калинов: мир, думающий, понимающий и сочувствующий, сконцентрировался до образа этого города, и проблемы этогомира обрели в нем художественную типизацию. На это указывает еще и постоянное движение чисто географического рода, пронизывающее пьесу: Феклуша рассказывает о далеких странах, где люди "за неверность" "с песьими головами", уезжают на свободу Тихон, Борис. Перемещение во времени — воспоминания Катерины, исполненные поэтической романтики. Как временной, так и пространственный охват в пьесе огромен, что тоже позволяет считать "Грозу" трагедией
вот с тебя лайк :)
Объяснение:
Анатолий Петухов. «ИЗБРАННОЕ». Вологда: «Полиграф-Периодика», 2015.
Когда читаешь биографию известного вологодского писателя Анатолия Петухова, то понимаешь, что тематика его творчества была заранее определена судьбой.
Анатолий Васильевич родился в селе Шимозеро Вытегорского района. Он пишет на русском и вепсском языках, являясь фактически первым вепсским профессиональным писателем. В этом году вышло его «Избранное» — собрание сочинений в трех томах.
Выход такого издания для каждого автора является важной вехой в творческой биографии. Есть повод окинуть обобщающим взглядом все созданное до настоящего дня. Книги Анатолия Васильевича «Лешак», «Корень рода», «В синем залесье», «Тревога в Любимовке», «Сить — таинственная река», «Дай лапу, друг медведь», «Без отца», «Люди Суземья» являются существенным вкладом в историю литературы XX века. Произведения, объединенные в едином собрании сочинений, станут украшением любой библиотеки — взрослой, детской, домашней и общественной.
Конечно, одним из основных мотивов в творчестве Анатолия Петухова является проблема сохранения национальной идентичности. Уникальная вепсская культура, впитанная еще в детстве вместе с рассказами и наказами старших, оживает в его произведениях. Это одна из констант в творчестве Анатолия Петухова. Точка отсчета, определяемая традиционным воспитанием. Писатель вспоминает свои ранние годы: «В бабушкиных рассказах невидимые духи представали в образах высшей справедливости и доброты в отношении к человеку, животному и растительному миру. Я очень рано усвоил, что даже сломанная без надобности ветка может разгневать «лесного хозяина», и он обязательно накажет провинившегося за причиненную дереву боль: хлестнет по лицу прутом, корягу под ноги сунет или желтого муравья за ворот спустит. Я недоумевал: а как же деревья на дрова рубить, веники ломать? Бабушка объясняла: нельзя портить дерево просто так, без дела, а на дрова или веники — это очень даже хорошо, тут мецхийне — «лесной хозяин» — наоборот, очень доволен, что его богатство пригодилось людям. А грибы, ягоды... Доброго человека сам к ним незаметно приведет — собирай, не ленись. А если грибы пинать будешь, а ягоды не столько собирать, сколько мять ногами — осердится, добро свое упрячет и в лесу закружит» (цитата из биографического очерка, размещенного на сайте Вологодской областной детской библиотеки). Большая заслуга Анатолия Петухова заключается и в том, что он стоял у истоков создания вепсского алфавита, редактировал первое академическое издание словаря вепсского языка, участвовал в подготовке учебников для вепсских детей.
Безусловно, еще одной отличительной чертой творчества Анатолия Петухова является традиционная для русской литературы тема природы. С точки зрения автора, человек не венец мироздания, а всего лишь его часть. И снова такое отношение определяется традиционным воспитанием. Писатель вспоминает: «Я рано начал охотиться, и мальчишкой был свидетелем, как в глухом лесу в дождливый осенний вечер убеленный сединою старик, сняв шапку, поклонился высокой густой елке и вполголоса смиренно попросил: «Елочка-елочка, пусти меня с парнишкой переночевать, устали мы очень!..»
В нашем мире, пережившем процесс урбанизации и глобализации, произведения Анатолия Петухова напоминают: человек не должен забывать о том, кто он и откуда. Род и природа, дом и семья — эти вечные ценности утверждает проза Анатолия Васильевича.