Характеристика онегина: имел он счастливый талант без принужденья в разговоре коснуться до всего слегка, с ученым видом знатока хранить молчанье в важном споре и возбуждать улыбку дам огнем нежданных эпинрамм
бранил гомера, Феокрита, зато читал Адама смитта и был глубокий эконом...
как рано мог он лицемерить, таить надежду, ревновать, разуверять, заставить верить, казаться мрачным, изнывать, являться гордым и послушным внимательным иль великодушным1 как томно был он молчалив как пламенно красноречив в сердечных письмах как небрежен! одним дыша, одно любя как он умел забыть себя! как взор его был быстр и нежен, стыдлив и дерзок, а порой блестал послушною слезой
быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей: к чему бесплодно спорить с веком? обычный деспод меж людей. второй Чадаев, мой евгений, боясь ревнивых осуждений в своей одежде был педант и то, что мы назвали франт. он три часа, по крайней мере пред зеркалами проводил
нет:рано чувства в нем остыли; ему наскучил света шум; красавицы недолго были предмет его привычных дум измены утомить успели друзья и дружба надоели
мне нравились его черты, мечтам невольная преданность неподражательная странность и резкий, охлажденный ум
Действие происходит в доме Карташевых. Глава семейства — отставной генерал Николай Семенович Карташев. Суровый характер и выправка николаевского генерала Карташева-старшего дают вполне определенное направление воспитанию детей, среди которых Тема, старший в семье из мальчиков, оказывается главным «поджигателем обычного возбуждения», а значит, его шалости становятся предметом наиболее пристального внимания его отца, сопротивляющегося «сентиментальному» воспитанию сына, «вырабатывающего» из него «противную слюнявку». Однако мать Темы, Аглаида Васильевна, женщина умная и тонко образованная, придерживается иного взгляда на воспитание собственного сына. По её мнению, любые воспитательные меры не должны уничтожить в ребенке человеческого достоинства, превращать его в «огаженного звереныша», запуганного угрозой телесных наказаний. Восьмилетний Тема, оказавшись между двумя полюсами понимания родительского долга и объясняя свои поступки себе и окружающим, пытается прогнозировать реакцию каждого из родителей.
Такова первая встреча с героем, когда он, случайно сломав любимый цветок отца, не может честно признаться в своем поступке: страх перед жестокостью отца превосходит доверие к материнской справедливости. В этом заключается причина всех последующих «подвигов» героя: немыслимый галоп на жеребце Гнедко, разорванная юбка бонны, разбитый судок и, наконец, украденный сахар — вся «повесть грустного дня» — первого дня повествования, заканчивающегося для Темы суровым отцовским наказанием. Недобрая память о подобных экзекуциях сохранится у Темы на долгие годы. Так, спустя почти двадцать лет случайно оказавшись в родном доме, он вспоминает место, где его секли, и собственное чувство к отцу, «враждебное, никогда не мирящееся». В этот ранний период для матери Темы важно то, что, «несмотря на всю сутолоку чувств» и разнообразие детских впечатлений, дающих повод не только к капризам, но и к самым необдуманным поступкам, в груди её сына «сидит горячее сердце». Внимательная, но требовательная любовь Аглаиды Васильевны находит отклик в душе мальчика, с готовностью рассказывающего ей историю своих несчастий. После искреннего признания и раскаяния Тема испытывает особенно возвышенные чувства, но, находясь в эмоционально возбужденном состоянии от перенесенных физических страданий, следствием которых становится и последующая болезнь, он проявляет бездумную храбрость и совершает по-настоящему отважный поступок.
«Набедокуривший баловень» вспоминает о своей любимой собачонке Жучке. Узнав от няни, что «какой-то ирод» бросил её в старый колодезь, Тема сначала во сне, а затем и наяву свою любимицу. Воспоминания о чувстве отвращения от соприкосновения с «вонючей поверхностью» и «слизистыми стенками полусгнившего сруба» надолго остались в памяти Темы. Этот эпизод окажется настолько сильным эмоциональным впечатлением, что в дальнейшем сквозь призму произошедшего с ним той памятной летней ночью герой интерпретирует все самые сложные обстоятельства собственной жизни (например, в третьей части тетралогии герой заболевает сифилисом — в прощальной записке к матери он сравнивает себя с Жучкой, брошенной в колодезь).
Тогда Темины «подвиги» заканчиваются ледяным компрессом, горячечным бредом и несколькими неделями тяжелой болезни. Однако здоровый организм ребенка берет верх — следует выздоровление, а теплая, по-осеннему примиряющая погода создает у героя такое настроение, когда «вокруг все то же», «все радует своим однообразием» и снова есть возможность «зажить одной общею жизнью».
имел он счастливый талант
без принужденья в разговоре
коснуться до всего слегка,
с ученым видом знатока
хранить молчанье в важном споре
и возбуждать улыбку дам
огнем нежданных эпинрамм
бранил гомера, Феокрита,
зато читал Адама смитта
и был глубокий эконом...
как рано мог он лицемерить,
таить надежду, ревновать,
разуверять, заставить верить,
казаться мрачным, изнывать,
являться гордым и послушным
внимательным иль великодушным1
как томно был он молчалив
как пламенно красноречив
в сердечных письмах как небрежен!
одним дыша, одно любя
как он умел забыть себя!
как взор его был быстр и нежен,
стыдлив и дерзок, а порой
блестал послушною слезой
быть можно дельным человеком
и думать о красе ногтей:
к чему бесплодно спорить с веком?
обычный деспод меж людей.
второй Чадаев, мой евгений,
боясь ревнивых осуждений
в своей одежде был педант
и то, что мы назвали франт.
он три часа, по крайней мере
пред зеркалами проводил
нет:рано чувства в нем остыли;
ему наскучил света шум;
красавицы недолго были
предмет его привычных дум
измены утомить успели
друзья и дружба надоели
мне нравились его черты,
мечтам невольная преданность
неподражательная странность
и резкий, охлажденный ум