Мне было лет десять, когда со мной случилось то, что я вам сейчас расскажу.
Дело было летом. Я жил тогда с отцом на хуторе, в южной России. Кругом хутора на несколько верст тянулись степные места. Ни лесу, ни реки близко не было; неглубокие овраги, заросшие кустарником, точно длинные зеленые змеи, прорезали там и сям ровную степь. Ручейки сочились по дну этих оврагов; кой-где, под самой кручью, виднелись роднички с чистой, как слеза, водою; к ним вели протоптанные тропинки — и возле воды, на сырой грязце, перекрещивались следы птиц и мелких зверков. Им хорошая вода так же нужна, как и людям.
Отец мой был страстным охотником; и как только не был занят по хозяйству — и погода стояла хорошая, — он брал ружье, надевал ягдташ, звал своего старого Трезора и отправлялся стрелять куропаток и перепелов. Зайцами он пренебрегал, предоставляя их псовым охотникам, которых величал борзятниками. Другой дичи у нас не водилось, разве вот осенью налетали вальдшнепы. Но перепелов и куропаток было много, особенно куропаток. По опушкам оврагов то и дело попадались разрытые кружки сухой пыли, местечки, где они копались. Старый Трезор тотчас делал стойку, причем его хвост дрожал и кожа на лбу сдвигалась складками; а у отца лицо бледнело — и он осторожно взводил курки. Он часто брал меня с собою... большое это было для меня удовольствие! Я засовывал штаны в голенища, надевал через плечо фляжку — и сам воображал себя охотником! Пот лил с меня градом, мелкие камешки забивались мне в сапоги; но я не чувствовал усталости и не отставал от отца. Когда же раздавался выстрел и птица падала, я всякий раз подпрыгивал на месте и даже кричал — так мне было весело! Раненая птица билась и хлопала крыльями то на траве, то в зубах Трезора — с нее текла кровь, а мне все-таки было весело, и никакой жалости я не ощущал.
И в нашей семье хранится память о дорогом нам человеке. Жизнь его была такой яркой, что можно сказать: он заслуживает, чтобы имя его стало легендарным не только для семьи, но и для нашего Пермского края. Я говорю о моем дяде, Жарове Алексее Викторовиче. Моя мама в детстве жила в селе Лысьва Усольского района. Там же жил мамин двоюродный брат, Жаров Алексей. После окончания Пыскорской средней школы Алексей поступил в строительный техникум. В ноябре 1998 года был призван в армию. Через год, в сентябре 1999 года, его с товарищами отправили в зону боевых действий.Алексей, мой дядя, был честным, верным товарищем. Он был смелым. Подразделение полка, где он служил, в ночь на 26 октября 1999 года по горным тропам Терского перевала проникло на рубежи вражеской обороны. Алексей первым ворвался на позиции противника. От автоматного огня противник пришел в замешательство. Огонь, который вел мой дядя подразделению. Дядя Алеша был ранен, но продолжал бой, ведь он знал, что товарищи надеются на него. А когда под пулеметный огонь мог попасть командир полка, мой дядя закрыл его своим телом и Но сам погиб.Дядю похоронили в родном селе. В 2000 году ему за мужество и героизм Указом Президента Российской Федерации посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. О нем рассказано в книге «Имена героев на карте Пермского края», где его имя находится рядом с именами наших легендарных земляков, защищавших Родину… «Никто не забыт и ничто не забыто», - написано на каждой страничке этой книги.О том, что никто из защитников Родины не должен быть забыт, говорит и моя мама. И я с ней согласна. Наша семья будет вечно помнить дядю Алешу, он всегда будет жить в наших сердцах. Память о нем сохранят, как сказала мама, и наши потомки.
В каждой семье были и есть защитники Родины. Рассказы о них передаются от старших младшим. И в нашей семье хранится память о дорогом нам человеке. Жизнь его была такой яркой, что можно сказать: он заслуживает, чтобы имя его стало легендарным не только для семьи, но и для нашего Пермского края. Я говорю о моем дяде, Жарове Алексее Викторовиче. Моя мама в детстве жила в селе Лысьва Усольского района. Там же жил мамин двоюродный брат, Жаров Алексей. После окончания Пыскорской средней школы Алексей поступил в строительный техникум. В ноябре 1998 года был призван в армию. Через год, в сентябре 1999 года, его с товарищами отправили в зону боевых действий. Алексей, мой дядя, был честным, верным товарищем. Он был смелым. Подразделение полка, где он служил, в ночь на 26 октября 1999 года по горным тропам Терского перевала проникло на рубежи вражеской обороны. Алексей первым ворвался на позиции противника. От автоматного огня противник пришел в замешательство. Огонь, который вел мой дядя подразделению. Дядя Алеша был ранен, но продолжал бой, ведь он знал, что товарищи надеются на него. А когда под пулеметный огонь мог попасть командир полка, мой дядя закрыл его своим телом и Но сам погиб. Дядю похоронили в родном селе. В 2000 году ему за мужество и героизм Указом Президента Российской Федерации посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации. О нем рассказано в книге «Имена героев на карте Пермского края», где его имя находится рядом с именами наших легендарных земляков, защищавших Родину… «Никто не забыт и ничто не забыто», - написано на каждой страничке этой книги. О том, что никто из защитников Родины не должен быть забыт, говорит и моя мама. И я с ней согласна. Наша семья будет вечно помнить дядю Алешу, он всегда будет жить в наших сердцах. Память о нем сохранят, как сказала мама, и наши потомки.
ПЕРЕПЕЛКА
Мне было лет десять, когда со мной случилось то, что я вам сейчас расскажу.
Дело было летом. Я жил тогда с отцом на хуторе, в южной России. Кругом хутора на несколько верст тянулись степные места. Ни лесу, ни реки близко не было; неглубокие овраги, заросшие кустарником, точно длинные зеленые змеи, прорезали там и сям ровную степь. Ручейки сочились по дну этих оврагов; кой-где, под самой кручью, виднелись роднички с чистой, как слеза, водою; к ним вели протоптанные тропинки — и возле воды, на сырой грязце, перекрещивались следы птиц и мелких зверков. Им хорошая вода так же нужна, как и людям.
Отец мой был страстным охотником; и как только не был занят по хозяйству — и погода стояла хорошая, — он брал ружье, надевал ягдташ, звал своего старого Трезора и отправлялся стрелять куропаток и перепелов. Зайцами он пренебрегал, предоставляя их псовым охотникам, которых величал борзятниками. Другой дичи у нас не водилось, разве вот осенью налетали вальдшнепы. Но перепелов и куропаток было много, особенно куропаток. По опушкам оврагов то и дело попадались разрытые кружки сухой пыли, местечки, где они копались. Старый Трезор тотчас делал стойку, причем его хвост дрожал и кожа на лбу сдвигалась складками; а у отца лицо бледнело — и он осторожно взводил курки. Он часто брал меня с собою... большое это было для меня удовольствие! Я засовывал штаны в голенища, надевал через плечо фляжку — и сам воображал себя охотником! Пот лил с меня градом, мелкие камешки забивались мне в сапоги; но я не чувствовал усталости и не отставал от отца. Когда же раздавался выстрел и птица падала, я всякий раз подпрыгивал на месте и даже кричал — так мне было весело! Раненая птица билась и хлопала крыльями то на траве, то в зубах Трезора — с нее текла кровь, а мне все-таки было весело, и никакой жалости я не ощущал.
Объяснение: