Личность Толстого глубоко эпохальная,
жизнеутверждающая, историко-философская литература, отношение к жизни, к поиску
своего места в ней наиболее близки мне. Изучение его жизни и творчества –
идеальный путь самовоспитания. В мучительных поисках ответов на неисчислимые
вопросы, которые задает себе каждый здравомыслящий человек на определенном
этапе своей жизни, Лев Толстой писал: «Мне смешно вспомнить, как я думывал и
как вы, кажется, думаете, что можно себе устроить счастливый и честный мирок, в
котором спокойно и, без ошибок, без раскаяния, без путаницы жить себе
потихоньку и делать не торопясь, аккуратно все только хорошее. Смешно!... Чтоб
жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и
вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость».Стремление к нравственному совершенствованию, проповедь любви к ближнему,
добра, поиски смысла жизни – ведущие идейные мотивы творчества писателя. Они
представляют путь истинный, дорогу к разумному, доброму, вечному. Все это -
общечеловеческие ценности.Лев Николаевич не только гневно протестует, обличает или клеймит
несправедливость, пороки и несовершенства этого мира вообще и
действительность в русском обществе в частности, а старается понять русского
человека. Это писатель-философ. Писатель, любящий людей . Толстой рисует картину целой эпохи в жизни России. Произведения писателя -
отражение мельчайших деталей реальной жизни того времени. А право на оценку
событий он предоставляет нам. Конфликт человека со средой всегда занимал Толстого. Его лучшие герои обычно
противостоят среде, к которой принадлежат по рождению и воспитанию Я считаю,что русской литературе конца XIX — начала XX в., несомненно, Толстому
принадлежит первое, главенствующее место. Его авторитет — не только как
писателя, но как выдающейся, несравненной личности — был громадным.
Огромная равнина . Широкая река огибала ее уходящим полукругом; стальные отблески воды, изредка и смутно мерцая, обозначали ее теченье. Холм, на котором я находился, спускался вдруг почти отвесным обрывом; его громадные очертания отделялись, чернея, от синеватой воздушной пустоты, и прямо подо мною, в углу, образованном тем обрывом и равниной, возле реки, которая в этом месте стояла неподвижным, темным зеркалом, под самой кручью холма -Я узнал наконец, куда я зашел. Этот луг славится в наших околотках под названием Бежина луга... Кругом не слышалось почти никакого шума... Лишь изредка в близкой реке с внезапной звучностью плеснет большая рыба и прибрежный тростник слабо зашумит, едва поколебленный набежавшей волной.. ночь на Бежином лугу-Я поглядел кругом: торжественно и царственно стояла ночь; сырую свежесть позднего вечера сменила полуночная сухая теплынь, и еще долго было ей лежать мягким пологом на заснувших полях; еще много времени оставалось до первого лепета, до первых шорохов и шелестов утра, до первых росинок зари. Луны не было на небе: она в ту пору поздно всходила. Бесчисленные золотые звезды, казалось, тихо текли все, наперерыв мерцая, по направлению Млечного Пути, и, право, глядя на них, вы как будто смутно чувствовали сами стремительный, безостановочный бег земли...
Странный, резкий, болезненный крик раздался вдруг два раза сряду над рекой и, спустя несколько мгновений, повторился уже далее...— Это цапля кричит Месяц взошел наконец; я его склонились к темному краю земли многие звезды не тотчас заметил: так он был мал и узок. Эта безлунная ночь, казалось, была все так же великолепна, как и прежде... Но уже, еще недавно высоко стоявшие на небе; все совершенно затихло кругом, как обыкновенно затихает все только к утру: все спало крепким, неподвижным, передрассветным сном. В воздухе уже не так сильно пахло, — в нем снова как будто разливалась сырость... Недолги летние ночи!..утро зачиналось. Еще нигде не румянилась заря, но уже забелелось на востоке. Все стало видно, хотя смутно видно, кругом. Бледно-серое небо светлело, холодело, синело; звезды то мигали слабым светом, то исчезали; отсырела земля, запотели листья, кое-где стали раздаваться живые звуки, голоса, и жидкий, ранний ветерок уже пошел бродить и порхать над землею.Я пошёл вдоль задымившейся реки. Не успел я отойти двух верст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу, и спереди, по зазеленевшимся холмам, от лесу до лесу, и сзади по длинной пыльной дороге, по сверкающим, обагренным кустам, и по реке, стыдливо синевшей из-под редеющего тумана, — полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего света... Все зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило. Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола