Родился прадед в 1915 году, я не буду останавливаться на его молодости, к тому же плохо её знаю, помню, как дед говорил, что был он трактористом, пригонял первый трактор в село. В 19 лет был призван в армию, отслужив почти 5 лет и в 1940 году вернулся домой, но 27 мая 1941 года снова призывают его в Рабочее - Крестьянскую Красную Армию, Минусинским военкоматом. Война была близка и вчерашних резервистов снова призвали. Каким был первый день войны для него я не знаю, наверное, как и для всех – неожиданным. Что только не пришлось испытать прадеду в 1941 году. В июле 1941 года он, как и сотни тысяч других, оказался в окружении. Однажды, пробиваясь по лесам к своим вышли они в большой лог, чего там только не было: тысячи и тысячи солдат, танки, пушки, машины и не одного офицера, старше старшины – никого. Кто мог руководить этой массой людей из разных родов войск? Это не значит, что и те бойцы были трусами, просто прекрасно известно, что войска без командира то же самое, что и стадо без пастуха. Этих людей нужно было организовать к обороне или прорыву, но у них не было на то специальных знаний, поэтому и оборонялись и пробивались они разрозненными группами, неминуемо гибли или попадали в плен. Вот в этом логу с редкими деревьями и обнаружила их авиация противника и начала бомбить и «утюжить» с воздуха. Это было истребление мечущихся людей. Прадед и сотни других вырвались от туда и по лесам двигались на восток в надежде дойти до своих. Продвигались не вступая в бой, так - как оружия просто-напросто не было, все были измотаны, шла вторая неделя войны. Лес неожиданно кончился и перед ними лежало большое пшеничное поле, на сколько хватало глаз ни вправо, ни влево поле не обойти, ширина же его была не велика, около километра и бойцы решили перебежать. Но как на зло, когда прадед и другие оказались на средине поля, а их было несколько сотен, на той стороне появились немецкие мотоциклисты, а за ними танки. Все упали в пшеницу, но немцы заметили, они остановились на дороге, о чём - то говоря и жестикулируя показывали на поле, затем танки развернулись и стали ездить по полю давя людей, уцелевшие ползали по телам раздавленных уварачиваясь от гусениц танков, а немцы сидя на «броне» хохотали, но не стреляли. Этот кашмар продолжался весь день и только с темнотой уцелевшие могли добраться до леса, их было человек 15. Вот так группы бойцов, голодных, усталых, почти безоружных двигались на восток пытаясь догнать и соединиться со своими частями, среди них был и мой прадед.
ответ в самом тексте:
— Где же вожатый? — спросил я у Савельича .
«Здесь, ваше благородие», — отвечал мне голос сверху. Я взглянул на полати и увидел черную бороду и два сверкающие глаза. «Что, брат, прозяб?» — «Как не прозябнуть в одном худеньком армяке! Был тулуп, да что греха таить? заложил вечор у целовальника: мороз показался не велик». В эту минуту хозяин вошел с кипящим самоваром; я предложил вожатому нашему чашку чаю; мужик слез с полатей. Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. В черной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо его имело выражение довольно приятное, но плутовское. Волоса были обстрижены в кружок; на нем был оборванный армяк и татарские шаровары.