⁸
Объяснение:
С., оценивая негативные последствия Игорева разгрома, на первое место ставит ослабление единства власти на Руси, угрожающее ее независимости. Эта же забота-проблема поставлена Автором в центр вещего сна, который видит С. в своем «златоверхом» тереме. Обдумывая причины опасной военной политики князей Игоря и Всеволода, С. находит их в родовой традиции Ольговичей и в жестокосердном, дерзко-непокорном характере обоих братьев. Трезво глядя на славолюбие князей как -на свойство, присущее всем и каждому, С. в то же время упрекает своих племянников за безрассудную чрезмерность их страсти к славе, проявившуюся в стремлении завоевать лишь себе всю славу, «и и будущую» . Мудрость С. ярко проявилась в том, что он, оценивая князей Игоря и Всеволода, не впадает в односторонность, видит не только их недостатки, но и их достоинства (храбрость, крепкую волю). Сравнивая оценку Игорева похода С. с оценкой самого Автора, мы видим, что при всей мудрости киевского князя для него характерно аристократически равнодушное отношение к простым людям (князь не замечает гибели воинов), в то время как Автор сострадает прежде всего народной беде, а потом уж и княжеской. Это различие между Автором и С. должно удержать исследователя от утверждения, будто образ этого князя был задуман как образ идеального героя
Риторическое обращение:
Прими с улыбкою, мой друг,
Свободной музы приношенье:
Эпитеты:
изгнанной лиры пенье; я погибал, безвинный, безотрадный; Бешту пустынник величавый, кремнистые вершины, гремучие ключи, увядшие равнины, пустыни знойные,
Метафоры:
кинжал измены хладный, любви тяжелый сон, бури надо мной свирепость утомили, луна плывет в ночном тумане; Над ним летает смертный сон И холодом тлетворным дышит.
Сравнение: Как труп, недвижим оставался. Воспомнил юноша свой плен, Как сна ужасного тревоги.
Риторическое восклицание: Прости, священная свобода!
Анафора:
Где первую познал он радость,
Где много милого любил,
Где обнял грозное страданье,
Где бурной жизнью погубил
Инверсия:
В сердцах друзей нашед измену,
В мечтах любви безумный сон,
Наскуча жертвой быть привычной
Давно презренной суеты,
И неприязни двуязычной,
И простодушной клеветы,
Отступник света, друг природы,
Покинул он родной предел
И в край далекий полетел
С веселым призраком свободы.