Стихотворение начинается с изображения занесенной сугробами деревни. В пейзажной зарисовке «снежного простора» безусловно господствуют светлые тона, и яркая белизна резко выделяется на фоне черных стен избы.
Интересен порядок образов, отраженных во втором катрене. Ряд начинается с пара, слетающего с губ в морозную погоду. Затем возникает изображение сходной реалии — дыма из трубы. Аналогия завершается паром, идущим от горячего самовара. Вместе с ним меняется и позиция рассказчика: сюжетным центром становится комната, а основными персонажами — дедушка, бабушка и ребята.
Внимание рассказчика сосредоточено на поведении юных обитателей избы, в описании которого изобилует лексика с семантикой положительных эмоций. Дети заняты беззаботной игрой, и вскоре они выбегают на двор в поисках новых забав. Вместе с ними перемещается и рассказчик, который с удовольствием описывает катание на санках и лепку снежного «великана». Восторг и веселье нарастают, что передается лексемами «криками», «хохочут», «кричат». Снеговик, шутливо именуемый «ребячьей грозой», оказывается в эпицентре увеселения. Озвучивается детская фантазия, вызвавшая взрыв смеха: разыгравшиеся сорванцы представляют снеговика живым схватить одного из них «в охапку».
Старшее поколение снисходительно и по-доброму относится к шуму, производимому внуками. Складывается гармоничная картина беззаботного радостного мира, наполненного детскими выдумками и увлекательной игрой.
Подобными интонациями проникнуто художественное пространство «Ветхой избушки», также включенной в зимний цикл поэтической книги. Повторяются отдельные образы и мотивы: «бабушка-старушка» следит из окна за шалунами-внуками, резвящимися на заснеженном дворе. В финале стихотворения звучит новая тема, связанная с ожиданием прихода весны.
О Пушкин, Пушкин! Кто тебя Учил пленять в стихах чудесных? Какой из жителей небесных, Тебя младенцем полюбя, Лелея, баял в колыбели? Лишь ты завидел белый свет, К тебе эроты прилетели И с лаской грации подсели... И музы, слышал я, совет Нарочно всей семьей держали И, кончив долгий спор, сказали: "Расти, резвись – и будь поэт!" И вырос ты, резвился вволю, И взрос с тобою дар богов: И вот, блажа беспечну долю, Поёшь ты радость и любовь, Поёшь утехи, наслажденья, И топот коней, гром сраженья, И чары ведьм и колдунов, И русских витязей забавы... Склонясь под дубы величавы, Лишь ты запел, младой певец, И добрый дух седой дубравы, Старинных дел, старинной славы Певцу младому вьет венец! И всё былое обновилось: Воскресла в песне старина, И песнь волшебного полна! И боязливая луна За облак дымный хоронилась И молча в песнь твою влюбилась.. Всё было слух и тишина: В пустыне эхо замолчало, Вниманье волны оковало, И мнилось, слышат берега! И в них русалка молодая Забыла витязя Рогдая, Родные воды – и в луга Бежит ласкать певца младого... Судьбы и времени седого Не бойся, молодой певец! Следы исчезнут поколений, Но жив талант, бессмертен гений!..
Стихотворение начинается с изображения занесенной сугробами деревни. В пейзажной зарисовке «снежного простора» безусловно господствуют светлые тона, и яркая белизна резко выделяется на фоне черных стен избы.
Интересен порядок образов, отраженных во втором катрене. Ряд начинается с пара, слетающего с губ в морозную погоду. Затем возникает изображение сходной реалии — дыма из трубы. Аналогия завершается паром, идущим от горячего самовара. Вместе с ним меняется и позиция рассказчика: сюжетным центром становится комната, а основными персонажами — дедушка, бабушка и ребята.
Внимание рассказчика сосредоточено на поведении юных обитателей избы, в описании которого изобилует лексика с семантикой положительных эмоций. Дети заняты беззаботной игрой, и вскоре они выбегают на двор в поисках новых забав. Вместе с ними перемещается и рассказчик, который с удовольствием описывает катание на санках и лепку снежного «великана». Восторг и веселье нарастают, что передается лексемами «криками», «хохочут», «кричат». Снеговик, шутливо именуемый «ребячьей грозой», оказывается в эпицентре увеселения. Озвучивается детская фантазия, вызвавшая взрыв смеха: разыгравшиеся сорванцы представляют снеговика живым схватить одного из них «в охапку».
Старшее поколение снисходительно и по-доброму относится к шуму, производимому внуками. Складывается гармоничная картина беззаботного радостного мира, наполненного детскими выдумками и увлекательной игрой.
Подобными интонациями проникнуто художественное пространство «Ветхой избушки», также включенной в зимний цикл поэтической книги. Повторяются отдельные образы и мотивы: «бабушка-старушка» следит из окна за шалунами-внуками, резвящимися на заснеженном дворе. В финале стихотворения звучит новая тема, связанная с ожиданием прихода весны.