«Пророк» Пушкина построен на использовании церковно-славянизмов, архаизмов, что придает стихотворению торжественность, оно звучит как призыв к великому делу, у Лермонтова в «Пророке» используется современная лексика, поэтому и стихотворение лишено всякой торжественности. Более того, Лермонтов выбрал трагический сюжет: непонимание в взаимоотношениях пророка и тех, кому он хотел служить.Несмотря на то, что названия одинаковы, сюжеты произведений разные. Пушкинский сюжет – становление пророка. Образ поучающего и свой народ библейского пророка служит для Александра Сергеевича примером, он обращался к «Книге пророка Исайи». Лермонтов продолжает пушкинскую тему превращения поэта в пророка и развивает ее согласно своим убеждениям. Прототипом его пророка является Иеремия, поэтому за Михаил Юрьевич обращался к "Книге пророка Иеремии" и к "Плачу Иеремии".Пророк – посланник Бога, миссия пророка у Пушкина и Лермонтова – именно пророчествовать, "глаголом жечь сердца людей". В стихотворении Пушкина дана картина сурового и страшного перерождения человека во всевидящего и всезнающего пророка, он терпит муки, но зато ему открывается высшая истина, которую он понесет людям. Он платит своей жизнью за искру таланта.У Лермонтова есть портрет пророка. Его видят со стороны. И этот портрет вызывает сочувствие. Герой полностью разочарован в своем существовании и одинок в людском окружении. Именно эта тема — тема одиночества, изгнанничества проходит через все творчество Михаила Юрьевича Лермонтова.Гармония мира открылась лирическому герою в стихотворении Пушкина. Он готов к встрече с людьми, готов “глаголом жечь сердца людей”. Лермонтовский пророк увидел "Страницы злобы и порока": он не принят людьми, он изгнан.
Появился на тротуаре с ведром известки и длинной кистью в руках. Он оглядел забор, и всякая радость отлетела от него, а дух погрузился в глубочайшую тоску. Тридцать ярдов дощатого забора в девять футов вышиной! Жизнь показалась ему пустой, а существование — тяжким бременем. Вздыхая, он окунул кисть в ведро и провел ею по верхней доске забора, повторил эту операцию, проделал ее снова, сравнил ничтожную выбеленную полоску с необозримым материком некрашеного забора и уселся на загородку под дерево в полном унынии... Он начал думать о том, как весело рассчитывал провести этот день, и скорбь его умножилась. Скоро другие мальчики пойдут из дому в разные интересные места и поднимут Тома на смех за то, что его заставили работать, — одна эта мысль жгла его, как огнем. Он вынул из кармана все свои сокровища и произвел им смотр: ломаные игрушки, шарики, всякая дрянь, — может, годится на обмен, но едва ли годится на то, чтобы купить себе хотя бы один час полной свободы. И Том опять убрал в карман свои тощие капиталы, оставив всякую мысль о том, чтобы подкупить мальчиков. Но в эту мрачную и безнадежную минуту его вдруг осенило вдохновение. Не более и не менее как настоящее
