Стихотворение «Осенние листья по ветру кружат…» , написанное в 1863 году. Автор попытался представить, что чувствует природа в момент подготовке к предстоящей зиме, и в итоге пришел к выводу, что для листьев осень – самое печальное время года, вызывающее у них панику. Обращаясь к лесу, они твердят на все лады: «Ты черен и гол» . И с ужасом оповещают о предстоящем конце света. Однако если для листьев осень действительно является смертью в ее обычном понимании, то для самих деревьев избавление от листвы – лишь очередной жизненный виток, который необходимо пройти. Поэтому «не слышит тревоги их царственный лес» , у которого перед началом зимы и без того хватает хлопот. Он готовится к обновлению, и «зреет в нем сила для новой весны». Майков умышленно не проводит параллель между деревьями и людьми, которые также время от времени «сбрасывают листья» , кардинально меняя собственную жизнь. Однако подобное сравнение напрашивается само собой, так как автор на примере обычного леса показывает, насколько переменчива природа вообще. Это касается всего живого на земле, которое принимает свою окончательную форму лишь после смерти, что и происходит с листьями. Что же касается человека, то до тех пор, пока он жив, есть возможность что-то исправить и изменить, улучшить и довести до совершенства. Стихотворение состоит из двух строф. Размер-четырёхстопный амфибрахий. Стопа-трёхсложная с ударением на втором слоге. Рифмовка первой строфы- гиперхолостая, второй-смежная.
Твоей одежды не коснусь.
Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне — ты почиешь, Русь.
Русь, опоясана реками
И дебрями окружена,
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна,
Где разноликие народы
Из края в край, из дола в дол
Ведут ночные хороводы
Под заревом горящих сел.
Где ведуны с ворожеями
Чаруют злаки на полях
И ведьмы тешатся с чертями
В дорожных снеговых столбах.
Где буйно заметает вьюга
До крыши — утлое жилье,
И девушка на злого друга
Под снегом точит лезвее.
Где все пути и все распутья
Живой клюкой измождены,
И вихрь, свистящий в голых прутьях,
Поет преданья старины...
Так — я узнал в моей дремоте
Страны родимой нищету,
И в лоскутах ее лохмотий
Души скрываю наготу.
Тропу печальную, ночную
Я до погоста протоптал,
И там, на кладбище ночуя,
Подолгу песни распевал.
И сам не понял, не измерил,
Кому я песни посвятил,
В какого бога страстно верил,
Какую девушку любил.
Живую душу укачала,
Русь, на своих просторах ты,
И вот — она не запятнала
Первоначальной чистоты.
Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне почивает Русь.
Она и в снах необычайна,
Ее одежды не коснусь.