ответ: Почему зайчат называют листопаднички? Это последний, осенний выводок. Если малыши рождаются в сентябре, то они переживают зиму, но более поздних зайчат ждет печальная участь — они гибнут из-за холодов. Зайчата рождаются уже покрытыми мехом и довольно самостоятельными — уже в первый день жизни они передвигаться. В две недели зайчата уже довольно бодро скачут, а к месячному возрасту бегают не хуже взрослых. Родив, мать сразу кормит свое потомство жирным питательным молоком и тут же исчезает навсегда. Но это не значит, что она ленивая или безответственная — по следам зайчихи хищники могут выследить детенышей. Зайчата практически не имеют запаха, поэтому им безопаснее оставаться одним. Они не умрут с голоду — у зайцев существует интересная круговая порука. Любая самка, заметившая малышей, покормит их, не зависимо от того, свои они или чужие.
Сон — поэма Тараса Шевченко — это сатира на режим Николая І.
Эпиграф к поэме «Сон» определяет задачи поэта: раскрыть людям истину, то есть сказать правду об обществе зла и насилия. Ставя на первом месте среди палачей и грабителей народа российского царя, что «ненасытным глазом за край света заглядывает», поэт осуждает захватническую политику императора Николая I и его предшественников. «Ненасытность» царя автор передает через его желание забрать захваченное в могилу.
Описание летнего утра — фон первой картины поэмы; это классический пейзажный рисунок. Есть существенная разница в отношении Шевченко к «аристократам» и «трудящимся».
Объяснение:
вот ответ и ты не понятно написал
Позвольте мне, дорогой читатель, в первых строках моей повести познакомить вас с героем моего произведения. Этот герой — я сам. Меня зовут...
Ох, как только собираюсь выговорить свое имя, язык прилипает к гортани. Почему мир так несправедливо устроен, что одним достаются чудесные, звучные имена, а другим... Ведь повезло же рыжему, косому, малорослому мальчишке! Его назвали Муратом... А чем лучше меня Болат, Ербол, Бахыт? Ничем. Вы послушайте только, как эти ребята называют свои имена! С гордостью, отчеканивая каждую буквочку!
А есть имена вроде моего. Их слышать неприятно, не то что произносить. Будь это в моей власти, я бы по радио объявил: “Каждый мальчишка, каждая девчонка, недовольные своим именем, могут немедленно выбрать себе другое и называться им, пока не надоест”. Но кто же мне разрешит это?
Да, выхода нет. Никто тебя не спрашивал, каким именем ты хочешь называться, когда ты голенький лежал на пеленке перед гостями. Никому нет дела и сейчас, когда ты носишь свое имя, как камень на шее.
Впрочем, хватит об этом. Мы и так отвлеклись от нашего рассказа.
Я мог бы, конечно, придумать себе псевдоним, то есть назваться чужим именем. Никто из посторонних об этом бы не узнал. Но тогда в ауле стали бы считать меня обманщиком и клеветником. Я написал бы, что какой-то Ты-ныртар или Айман выпил чужой кумыс в юрте пастуха или принес на урок лягушку. Тут бы и началось. Майканова — это наша классная руководительница — сразу же уличила бы меня: “Только он валить свои грехи на других. Все знают, кто выпил чужой кумыс”.
А так как я решил никому, ни другу, ни врагу, не давать никаких поводов обвинять меня в том, что я напишу хоть одно неправдивое слово, будем знакомиться. Меня зовут ... Кожа. Сами видите, какое “приятное” у меня имя!
Я не оправдываюсь и не хочу приукрасить себя, но что было, то было. Назвали меня при рождении Кожабергеном. Как я превратился в Кожа — этого никто не знает. Не только посторонние люди, но даже мама и бабушка не назовут вам года, месяца и числа, когда потерялся хвост моего имени, звучная концовка — “берген”. С тех пор как я себя помню, все вокруг называют меня только Кожа.
У нас в классе два мальчика с таким именем. Старшего сына Суттибая тоже зовут Кожа. Чтобы различить нас, ребята придумали клички. Меня (по цвету кожи) зовут Кара Кожа, а его — Сары Кожа. Сначала я очень злился. Можно подумать, что я самый черный у нас в классе. Почему же никто не зовет Сатыбалды Сары Сатыбалды? Почему мне никогда не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь сказал Кара Мухаш?
Но, поразмыслив, я решил, что ребята правы. Если бы в классе было два Мухаша или Сатыбалды, то к их именам тоже приклеили бы какие-нибудь клички, может быть даже и Кара. А постепенно я привык к словам Кара Кожа и откликаюсь на это обращение так, словно “кара” значит не “черный”, а “умный”, “сильный”, “знаменитый” или еще что-нибудь даже поблагородней.
Зато, если ехидна Жантас говорит, чтобы подразнить меня, не Кара Кожа, а Кара Коже, что значит “черная каша-размазня”, я уж спуску не даю. Даже такой лгунишка и обманщик, как он, не сможет отрицать, что свою порцию подзатыльников за такие слова он получал каждый раз полностью.
Фамилия моя Кадыров. Кадыр — это имя моего отца. Он погиб на фронте, когда мне было два года. Я в то время еще ничего не понимал. Маме несколько раз становилось нехорошо от слез, а я, перемазавшись в конфетах, болтал, наверное, какие-нибудь глупости, не зная, что за беда вошла к нам в дом.