Объяснение:
Чингиз Айтматов
Первый учитель
Я открываю настежь окна. В комнату вливается поток свежего воздуха. В яснеющем голубоватом сумраке я всматриваюсь в этюды и наброски начатой мною картины. Их много, я много раз начинал все заново. Но о картине в целом судить пока рано. Я не нашел еще своего главного, того, что приходит вдруг так неотвратимо, с такой нарастающей ясностью и необъяснимым, неуловимым звучанием в душе, как эти ранние летние зори. Я хожу в предрассветной тиши и все думаю, думаю, думаю. И так каждый раз. И каждый раз я убеждаюсь в том, что моя картина – еще только замысел.
Я не сторонник того, чтобы заранее говорить и оповещать даже близких друзей о незаконченной вещи. Не потому, что я слишком ревниво отношусь к своей работе, – просто, мне думается, трудно угадать, каким вырастет ребенок, который сегодня еще в люльке. Так же трудно судить и о незавершенном, невыписанном произведении. Но на этот раз я изменяю своему правилу – я хочу во всеуслышание заявить, а вернее, поделиться с людьми своими мыслями о еще не написанной картине.
Это не прихоть. Я не могу поступить иначе, потому что чувствую: мне одному это не по плечу. История, всколыхнувшая мне душу, история, побудившая меня взяться за кисть, кажется мне настолько огромной, что я один не могу ее объять. Я боюсь не донести, я боюсь расплескать полную чашу. Я хочу, чтобы люди мне советом, подсказали решение, чтобы они хотя бы мысленно стали со мной рядом у мольберта, чтобы они волновались вместе со мной.
Не жара своих сердец, подойдите поближе, я обязан рассказать эту историю…
Наш аил Куркуреу расположен в предгорьях на широком плато, куда сбегаются из многих ущелий шумливые горные речки. Пониже аила раскинулась Желтая долина, огромная казахская степь, окаймленная отрогами Черных гор да темной черточкой железной дороги, уходящей за горизонт на запад, через равнину.
А над аилом, на бугре, стоят два больших тополя. Я помню их с тех пор, как помню себя. С какой стороны ни подъедешь к нашему Куркуреу, прежде всего увидишь эти два тополя, они всегда на виду, точно маяки на горе. Даже и не знаю, чем объяснить, – то ли потому, что впечатления детских лет особенно дороги человеку, то ли это связано с моей профессией художника, – но каждый раз, когда я, сойдя с поезда, еду через степь к себе в аил, я первым долгом издали ищу глазами родные мои тополя.
Как бы высоки они ни были, вряд ли так уж сразу можно увидеть их на таком расстоянии, но для меня они всегда ощутимы, всегда видны.
Сколько раз мне приходилось возвращаться в Куркуреу из дальних краев, и всегда с щемящей тоской я думал: «Скоро ли увижу их, тополей-близнецов? Скорей бы приехать в аил, скорей на бугорок к тополям. А потом стоять под деревьями и долго, до упоения слушать шум листвы».
В нашем аиле сколько угодно всяких деревьев, но эти тополя особенные: у них свой особый язык и, должно быть, своя особая, певучая душа. Когда ни придешь сюда, днем ли, ночью ли, они раскачиваются, перехлестываясь ветвями и листьями, шумят неумолчно на разные лады. То кажется, будто тихая волна прилива плещется о песок, то пробежит по ветвям, словно незримый огонек, страстный, горячий шепот, то вдруг, на мгновенье затихнув, тополя разом, всей взбудораженной листвой шумно вздохнут, будто тоскуя о ком-то. А когда набегает грозовая туча и буря, заламывая ветви, обрывает листву, тополя, упруго раскачиваясь, гудят, как бушующее пламя.
Позже, много лет спустя, я понял тайну двух тополей. Они стоят на возвышенности, открытой всем ветрам, и отзываются на малейшее движение воздуха, каждый листик чутко улавливает легчайшее дуновение.
Но открытие этой простой истины вовсе не разочаровало меня, не лишило того детского восприятия, которое я сохраняю по сей день. И по сей день эти два тополя на бугре кажутся мне необыкновенными, живыми. Там, подле них, осталось мое детство, как осколок зеленого волшебного стеклышка…
и т.д
это Рассказ)(❤ ω ❤)
В комедии автором поднимается проблема истинного воспитания настоящего гражданина. На дворе XXI век, а многие проблемы её актуальны, образы живы.
Произведение заставило задуматься о многом. Крепостное право отменили давно. Но разве сейчас нет родителей, которые заботятся не о воспитании своего чада, а только о пропитании? Разве исчезли родители, которые потакают всем прихотям своего дитя, что приводит к катастрофе? А что у нас нет людей, которым, по словам Стародума, ни разу в голову не пришли мысли ни о предках, ни о потомках? Это люди, которые думают только о своих интересах.
В комедии сталкиваются, как и сейчас, два мира с разными потребностями, разными идеалами, стилем жизни. Конечно, старомодно выглядят герои комедии Стародум и Правдин. Но многое в их монологах относится и к нашему времени. А живы ли в нашем обществе Митрофанушки? Подумав, можно с уверенностью сказать, что они продолжают жить «недорослями». И пусть у них сейчас нет крепостных, но сколько вокруг них тех, кто готов в любой момент накормить, ублажить, услужить, защитить. Читая пьесу, многие подростки могут увидеть в ней себя. Как мои современники иногда похожи на Митрофанушку! Это и отсутствие тяги к знаниям, пренебрежение к учению, отсутствие ответственности за своё будущее. Митрофан — дворянин. А дворяне — это оплот Российской империи. Ещё А. П. Сумароков утверждал, что различие мужика и барина заключается не в происхождении, а в уме. Барин должен быть образованнее, умнее своего крестьянина. А если этого нет, то как же тогда оправдать крепостное право? Какая же польза отечеству от такого барина? Скотининым — Простаковым чуждо гражданское чувство, им даже в голову не приходит мысль быть полезными своему народу. И какая же польза родине от новых Митрофанушек? Ведь некоторые наши современники считают стыдным даже говорить о пользе отечеству. И, конечно же, они не думают о том, что бы что-то делать для своей родины.
Комедия «Недоросль» заставляет задуматься и о том, что очень важна для человека личная свобода. Как этого достичь? Прежде всего с просвещения. Вот почему необходимо, чтобы каждый получил приличное воспитание. Но воспитание — это не только школьное обучение и личность учителя. Учителя — учителями, но важно и то, как своё чадо наставляет и поучает родитель. Не случайно, что проблема воспитания считается основной в пьесе.
Фонвизин в своей комедии поставил много вопросов и заставляет нас задумываться над ними и в двадцать первом веке.
Что такое истинный патриотизм? Что значит служить отечеству? Как воспитывать детей? Чем опасно невежество, особенно агрессивное? Писатель заставляет размышлять о соотношении ума и сердца, о детях и их родителях, о настоящей образованности, о том, в чём смысле жизни. Разве можем мы делать вид, что это нас не касается, что всё это дела давно минувших дней? Кто-то скажет, что время сейчас другое, люди тоже другие. Это так. Но Фонвизин предупреждает нас, живущих в XXI веке: «Задумайтесь!»