емли, которые занимает Государственный лермонтовский музей-заповденик «Тарханы», имеют древнюю историю, уходящую корнями в Петровскую эпоху. Тарханская хроника начинается в 1701 году. Основателем села и его первым владельцем стал князь Яков Петрович Долгоруков, поручик Преображенского полка. С 1794 года владельцами имения стали Е.А и М.В. Арсеньевы, будущие бабка и дед М.Ю. Лермонтова.
Причина возникновения названия села «Тарханы» в том, что, зарабатывая на оброк, крестьяне (бывшие знаменитые костромские коробейники) продолжали коробейничать и на новом месте, но получили новую кличку - «тарханы» (По В. Далю: «Тархан» - в Тамбовской, Пензенской и Саратовской губерниях - прасол, маяк, скупщик по деревням холста, льну, пеньки, шкур и т.п.»). Основным занятием крестьян оставалось хлебопашество, но наряду с ним они активно «тарханили». Е.А. Арсеньева, хотя и перевела крестьян с оброка на барщину, но «тарханство» крестьян поощряла и даже открыла в селе ярмарку.
На протяжении многих лет село имело два названия: более официальное - Яковлевское, обиходное - Тарханы. Самое раннее упоминание названия «Тарханы» встречается в 1806 году в метрической книге Никольской церкви.
19 февраля 1795 года Е.А. Арсеньева подала о вводе ее во владение имением и стала законной и полновластной хозяйкой поместья. Владела она Тарханами полвека, была энергичной, умелой и предприимчивой хозяйкой (при ее правлении имение стало приносить приличный доход). За всю историю села Е.А. Арсеньева была единственной помещицей, которая жила здесь и выезжала из Тархан только на время, оставляя хозяйство на попечительство приказчика С. Матвеева и управляющего Ф. Соколова. Самое длительное отсутствие Арсеньевой было в 1820-1835 годах, когда она жила с внуком в Москве и Петербурге.
Все персонажи повести сложны, среди них нет ни безупречных, незаслуженно гонимых жертв, ни корыстных и чёрствых гонителей. По словам А. Л. Слонимского, «каждый персонаж действует так, как ему положено действовать сообразно его личным свойствам и социальной принадлежности». Драма разлуки отца и дочери — не следствие злого умысла, её причины можно видеть в общественном укладе, сословной иерархии, социальном угнетении. При этом, один из основных мотивов «Станционного смотрителя» — разобщённость близких людей.
От остальных, относительно благополучных повестей, «Станционный смотритель», самая печальная повесть цикла, отличается минорным финалом[1].
Многие критики рассматривают «Станционного смотрителя» как прототип сюжета о маленьком чиновнике, предвестника демократического повествования об униженных и оскорблённых, социально-обличительной литературы реализма. Помимо социологического подхода к трактовке повести, существует и психологический подход, наиболее ярко выраженный у М. Гершензона. В рамках этого подхода, причина смерти Вырина — не внешние условия, а его собственные моральные представления, воплощённые в картинках о блудном сыне. «Станционного смотрителя сгубила ходячая мораль». По мнению В. Шмида, любая попытка истолкования конфликта, приведшего к смерти Вырина, должна учитывать ироническую игру Пушкина с обычными для сентиментализма поверхностными социальными мотивировками и его нацеленность на деструкцию шаблонных схем.