Ваню Солнцева,12-ти летнего сироту,находят разведчики за линией фронта.Потеряв всю родню,Ваня бежит "на фронт,к нашим".Капитан батареи Енакиев,увидев истощённого мальчишку,вспоминает свою погибшую семью.Два года Ваня скитался по лесам,в поисках своих и разведчики,с которыми его поселили,называют Ваню "пастушонком ".Капитан боится за мальчика и решает отправить его в тыл,но не тут то было.Пастушок дважды сбегает от от опытного разведчика Биденко и через пару суток,сам встречает капитана Енакиева. Ваня возвращается на батарею и становится "сыном полка". Разведчики Биденко и Горбунков получают новое задание и с ними идёт Ваня,который знает все тайные тропы.рисовав в букваре расположение бродов,Ваня не заметил немцев и попал в плен.Капитан отправляет отряд,для мальчика,но немцы бегут от наступления наших войск,забывая о пленнике. После этого происшествия,Ваню ставят на полное довольствие и он учится артиллеристам.Ваню полюбили все орудийцы и охотно обучали его мастерству артиллерии,но больше всех мальчика полюбил капитан Енакиев,принявший мальчика,как родного погибшего сына.Ваня становится связным,между штабом и батареей.Наши войска подходят к границе с Германией. Накануне важного боя,капитан Енакиев решает усыновить Ваню,после окончания войны.Наступает бой,наши несут потери,капитан пытается отослать Ваню с передовой,но мальчик не желает покидать своих.Тогда капитан отдаёт приказ и пишет "донесение" в штаб,нарушить приказ Ваня не мог .Вернувшись,он узнал,что погибли все из расчёта первого орудия,капитан Енакиев "вызвал огонь на себя" и прикрыл наступление наших войск.Перед смертью,Енакиев написал прощальное письмо всей батарее и Ване.Похоронив капитана в родной земле,ефрейтор Биденко выполнил наказ Енакиева,сделать из Вани настоящего офицера и храброго воина,Ваню отвозят в Суворовское училище на учёбу.
А. С. Пушкине «Записки о Пушкине» (Пущин) Кони несут среди сугробов, опасности нет: в сторону не бросятся, все лес, и снег им по брюхо — править не нужно. Скачем опять в гору извилистой тропой; вдруг крутой поворот, и как будто неожиданно вломились с маху в притворенные ворота при громе колокольчика. Не было силы остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели в снегу нерасчищенного двора.. . Я оглядываюсь: вижу на крыльце Пушкина, босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками. Не нужно говорить, что тогда во мне происходило. Выскакиваю из саней, беру его в охапку и тащу в комнату. На дворе страшный холод. Смотрим друг на друга, целуемся, молчим! Он забыл, что надобно прикрыть наготу, я не думал об заиндевевшей шубе и шапке. Было около восьми часов утра. Не знаю, что делалось. Прибежавшая старуха застала нас в объятиях друг друга в том самом виде, как мы попали в дом: один — почти голый, другой — весь забросанный снегом. Наконец, пробила слеза — мы очнулись. Совестно стало перед этой женщиной, впрочем, она все поняла. Не знаю, за кого приняла меня, только, ничего не спрашивая, бросилась обнимать. Я тотчас догадался, что это добрая его няня, столько раз им воспетая, — чуть не задушил ее в объятиях. Все это происходило на маленьком пространстве. Комната Александра была возле крыльца, с окном на двор, через которое он увидел меня, услышал колокольчик. В этой небольшой комнате помещалась кровать его с пологом, письменный стол, диван, шкаф с книгами. Во всем поэтический беспорядок, везде разбросаны исписанные листы бумаги, всюду валялись обкусанные, обожженные кусочки перьев. Я между тем приглядывался, где бы умыться.. .Кой-как все это тут же уладили, копошась среди отрывистых вопросов: что? как? где? Наконец, помаленьку прибрались; мы уселись с трубками. Беседа пошла привольнее; многое надо было рассказать, о многом расспросить друг друга! Пушкин показался мне несколько серьезнее прежнего, сохраняя, однако ж, ту же веселость. Он, как дитя, был рад нашему свиданию, несколько раз повторял, что ему еще не верится, что мы вместе. Прежняя его живость во всем проявлялась в каждом слове, в каждом воспоминании: им не было конца в неумолкаемой нашей болтовне. Наружно он мало переменился, оброс только бакенбардами. ...Среди разговора внезапно он спросил меня: что о нем говорят в Петербурге и в Москве? Я ему ответил, что читающая наша публика благодарит его за всякий литературный подарок, что стихи его приобрели народность во всей России и, наконец, что близкие и друзья помнят и любят его, желая искренно, чтобы скорее кончилось его изгнание. Он терпеливо выслушал меня и сказал, что несколько примирился в эти четыре месяца с новым своим бытом, вначале очень для него тягостным; что тут хотя невольно, но все-таки отдыхает от прежнего шума и волнения; с Музой живет в ладу и трудится охотно и усердно. (434 слова) (По И. И. Пущину. Записки о Пушкине) Источник:
Небрежной, некультурной