Каждый день мы видим то, что хотим видеть, то, что нам приятно, и то, что мы, возможно, таили раньше. В нашем мире, все как у зеркала, мы можем увидеть и те элементы, которые прячем за спиной, ноне без зеркала узнать видимы ли они другим.По крайней мере, если не затрагивать тему справедливости.
Мы всегда ищем то, что было бы похоже на нас, то, что будет любить нас, то, что полюбим мы.
Мы ищем те вещи, и ту окружающую среду, которая будет благоприятно влиять на нас, и ту среду, с которой мы сможем справиться. Откинув все непонятные мысли, мы можем взглянуть на свой мир со стороны, и заметить как вокруг нас, существуют такие люди, как и мысами.
Только все это переплетено различными сторонами, и отражения вечнобеспорядочно прыгают, порой веселя нас, а порой просвечивают лучамисолнца в глаза.Мы получаем именно то, что хотим видеть в нашем мире,возможно, мы порой не понимаем, зачем случилось то или иное, но внекоторые моменты стоит отбрасывать всю свою вальяжность, и вспоминатьвсе до последней капли, а не только пенки из сладких воспоминаний.Наш мир порой, возможно, не похож, на нас, на наши взгляды, хотения и желания.
Но, наверное, со мной каждый согласится, если у нас чего-то нет, то мы сами это спрятали.
Мы сами так захотели, мы сами это хотим, и не пытаемся ни чего менять. «Зеркала, отражающие многоликий мир», и какое видеть отражение, решать только нам. Все остальное, мимолетное, пробегающее рядом с кадрами нашего зеркала, является лишь общим фоном, который нас окружает.
Капитанская дочка» появилась 22 декабря 1836 года в четвертом номере пушкинского «Современника». Один из первых отзывов, написанных после публикации повести, принадлежит В. Ф. Одоевскому и датируется приблизительно 26 декабря того же года. «Вы знаете все, что я об Вас думаю и к Вам чувствую, — пишет Одоевский Пушкину, — но вот критика не в художественном, но в читательском отношении: Пугачев слишком скоро после того как о нем в первый раз говорится, нападает на крепость; увеличение слухов не довольно растянуто — читатель не имеет времени побояться за жителей Белогорской крепости, когда она уже и взята». По-видимому, Одоевского поразила лаконичность повествования, неожиданность и быстрота сюжетных поворотов, композиционная динамичность, не свойственные, как правило, историческим произведениям того времени. Одоевский высоко оценил образ Савельича, назвав его «самым трагическим лицом». Пугачев, с его точки зрения, «чудесен; он нарисован мастерски. Швабрин набросан прекрасно, но только набросан; для зубов читателя трудно пережевать его переход из гвардии офицера в сообщники Пугачева. <...> Швабрин слишком умен и тонок, чтобы поверить в возможность успеха Пугачева, и недовольно страстен, чтобы из любви к Маше решиться на такое дело. Маша так долго в его власти, а он не пользуется этими минутами. Покаместь Швабрин для меня имеет много нравственно-чудесного; может быть, как прочту в третий раз, лучше пойму» (Пушкин, т. 16, с. 195—196).
Источник: http://pushkin-lit.ru/pushkin/articles/gillelson-kapitanskaya-dochka/istoriya-vospriyatiya-i-izucheniya.htm