В начале рассказчик рассуждает, как непросто быть смотрителем. Он должен прислуживать и угождать всем посетителям, но в первую очередь — высоким чинам. Ему приходится выслушивать ругательства, угрозы и недовольство, даже когда нет его вины. На станцию заезжает мелкий чиновник, промокший под дождем, переодевается и просит чаю. Самовар ставит Дуня — девочка 14 лет, необыкновенно красивая, с большими голубыми глазами. Она очень поразила проезжего. Пока смотритель переписывал подорожную, он рассматривал картинки, изображавшие библейскую историю о блудном сыне. Под каждой были написаны немецкие стихи. Потом все втроем стали пить чай и задушевно беседовать, как будто были знакомы уже много лет. Когда путник уезжал, Дуня поцеловала его на прощание по его Только через 3-4 года рассказчик вновь заехал на эту станцию. Но в доме смотрителя все изменилось, Дуни не было. За бокалом пунша смотритель поведал, что однажды заезжал гусар Минский. Ему было несколько дней плохо. На самом же деле он притворялся. Посылали за лекарем, который, поговорив на немецком с Минским, подтвердил, что тот действительно болен. Хотя потом они вместе ели и пили, а «больной» имел большой аппетит. Когда гусар выздоровел и собрался уезжать, он предложил подвезти Дуню в церковь к обедне. Но увез ее к себе в Петербург. Старик не находил себе места и отправился на поиски дочери. Отыскав Минского, старик умоляет в слезах отдать ему Дуню, но тот, дав ему несколько ассигнаций, вышвырнул на улицу. Старик растоптал деньги. Через несколько дней, идя по улице, Самсон Вырин узнал проехавшие дрожки Минского. Пошел за ними и узнал, что в доме, у которого они остановились, живет Дуня. Зайдя в дом, он увидел Дуню в модной одежде, но Минский выгнал его. Старик возвращается на станцию и через несколько лет спивается, думая, что его дочь несчастна. Когда рассказчик приехал на станцию в третий раз, он узнал, что старик умер. На могилу его сопроводил Ванька — мальчишка, который хорошо знал смотрителя. Ванька рассказал, что летом приезжала барыня с тремя детьми и долго плакала на могиле. Это была Дуня.
Одной из жемчужин литературного наследия великого русского писателя Тургенева стала небольшая повесть «Ася». Оточенная по форме, глубокая по содержанию, она отразила всю глубину души писателя, его грустные размышления о человеческих судьбах, о той поре жизни человека, когда он молод, полон надежд и веры в любовь…
В повести рассказывается о любви двух молодых людей. Русские Ромео и Джульетта. Но если в трагедии Шекспира причины разлучившие молодых людей ясны, то в повести Тургенева все загадочно и запутано.
Это первое исследование, которое проливает свет на таинственные места повести, раскрывает истинный замысел писателя, который со дня публикации повести остался нераскрытым. Более того, художественные идеи Тургенева были опорочены в глазах общественности тенденциозным исследованием Чернышевского. Именно его статья «Русский человек на rendez-vous» определила взгляд общества на это произведение. Поэтому для восстановления истины мы полностью приводим текст Тургенева, в котором выделяем и комментируем наиболее значимые места. Читателю рекомендуется самому пытаться понять, что значат наши выделения, а потом уже читать объяснения. В этом случае он будет воспринимать, и анализировать произведение, как и задумывал сам писатель.
Обращаем ваше внимание, что вы должны думать, а не просто читать. Это произведение было написано на думающего и чувствующего читателя. Это, разумеется, непривычный чтения, когда самому надо отгадывать и понимать значение тех или иных слов, но если вы будете это делать, а не просто прочитывать последующие комментарии, вы получите возможность проверить свое знание человеческих отношений и ваших интеллектуальных возможностей.
«Мне было тогда лет двадцать пять, - начал Н. Н.,— дела давно минувших дней, как видите. Я только что вырвался на волю и уехал за границу… я жил без оглядки, делал что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время — и хлебца напросишься. Но толковать об этом не для чего».
