1. Пряник «конем» — мечта всех деревенских малышей.
2. Жизнь семьи дяди Левонтия и тети Васени.
3. Дети идут собирать землянику.
4. Драка братьев Левонтьевых.
5. Мальчик и ребятишки Левонтьевы съедают землянику.
6. Игры на Малой речке.
7. Обман. Кража калачей.
8. Ватага ребят идет ловить рыбу.
9. Муки совести.
10. Возвращение бабушки.
11. Мальчик, не желая возвращаться домой, идет к двоюродному брату Кешке.
12. Тетя Феня отводит героя домой и разговаривает с бабушкой.
13. Ночь в кладовке.
14. Возвращение деда. Бабушка прощает внука и дарит ему заветный пряник.
Бабка отправила меня на увал за земляникой совместно с соседскими ребятишками. Посулила: в случае если наберу абсолютный туесок, она реализует мои ягоды совместно со собственными и приобритет мне «пряник конём». Пряник в облике жеребца с гривой, хвостом и копытами, облитыми розовой глазурью, обеспечивал почёт и почтение мальчиков всей деревни и был их священной мечтой.
На увал я пошёл совместно с ребятами нашего соседа Левонтия, который трудился на лесозаготовках. Приблизительно один в пятнадцать дней «Левонтий получал средства, и за это время в примыкающем жилище, где были одни ребятишки и ничего более, начинался банкет горой», а благоверная Левонтия носилась по селу и отдавала долги. В эти деньки я всеми методами пробирался к соседям. Бабка не пускала. «Нечего данных пролетариев объедать», — заявляла она. У Левонтия меня охотно воспринимали и жалели как сироту. Заработанные соседом средства кончались проворно, и тётка Васёна вновь носилась по селу, одалживала.Жило левонтьевское род бедно. Кругом их избы не было ни малейшего хозяйства, в том числе и умывались они у соседей. Любую весну они обрамляли жилище ничтожным тыном, и любую осень он шёл на растопку. На бабушкины попрёки Левонтий, в матрос, отвечал, собственно что «любит слободу».
С левонтьевскими «орлами» я и пошёл на увал, наваривать на жеребца с розовой гривой. Я уже набрал некоторое количество стаканов земляники, когда левонтьевские дети задумали стычку — старший обнаружил, собственно что другие собирают ягоды не в посуду, а в рот. В итоге вся добыча была рассыпана и съедена, а дети приняли решение опуститься к Фокинской речке. Тогда они и отметили, собственно что у меня земляника осталась. Съесть её меня «на слабо» подбил левонтьевский Санька, впоследствии чего я совместно с остальными отправился на реку.
О том, собственно что посуда моя пуста, я припомнил лишь только к вечеру. Воротиться домой с пустующим туеском было неудобно и боязно, «бабушка моя, Светлана Петровна, не тётка Васёна, от неё враньём, слезами и различными отговорками не отделаешься». Санька меня и обучил: натолкать в туес травки, а сверху рассыпать горсть ягод. Вот данную «обманку» я и принёс домой.
Бабка меня длительное время хвалила, а ягоды пересыпать не стала — приняла решение напрямик в туеске в мегаполис на перепродажу счастливиться. На улице я поведал всё Саньке, и он настоятельно попросил от меня калач — как оплату за безмолвие. Одним калачом я не отмахнулся, таскал, пока же Санька не наелся. В ночное время я не спал, страдал — и бабушку облапошил, и калачи похитил. В конце концов, принял решение днем встать и во всём сознаться.
Встав с постели, я заприметил, собственно что проспал — бабка уже уехала в мегаполис. Я жалел, собственно что дедушкина заимка например вдали от села. У дедушки отлично, негромко, и он бы меня в обиду не дал. От нечего создавать я пошёл с Санькой на рыбалку. Сквозь кое-какое время я заметил огромную лодку, выплывающую по причине мыса. В ней посиживала бабка и угрожала мне кулаком.
Домой я возвратился лишь только к вечеру и незамедлительно юркнул в кладовую, где была «налажена» кратковременная «постель из половиков и давнего седла». Свернувшись калачиком, я жалел себя и вспоминал о матери. Как и бабка, она ездила в мегаполис осуществлять торговлю ягодой. Когда-то перегруженная ладья перевернулась и мать утонула. «Ее затянуло под сплавную бону», где она зацепилась косой. Я припомнил, как мучилась бабка, пока же речка не отпустила мать.
Встав с постели днем, я заприметил, собственно что с заимки возвратился дед. Он зашёл ко мне и повелел попросить у бабули прощения. Вволю посрамив и пообличав, бабка усадила меня завтракать, а впоследствии всем говорила, «чего утворил её малой».
А жеребца бабка мне всё же привезла. С тех времен большое количество лет было проведено, «нет в живых дедушки, нет и бабули, да и моя жизнь клонится к закату, а я всё не могу оставить бабушкиного пряника — такого чудного жеребца с розовой гривой».
