История нашего государства сложилась таким образом, что Казахстан, в отличие от других республик бывшего СССР, стал наиболее многонациональной и поликультурной страной. Если справедлива пословица «нет худа, без добра», то драматичная, даже трагическая история Казахстана, особенно советского периода, превращенного сначала в гигантский лагерь, затем в штурмом поднятую целину и национальный ядерный полигон, стала примером духовного братства и единства самых разных народов. Иными словами Казахстан оказался в центре большой истории XX века на пути перекрестного взаимодействия разных национальных культур с культурой Казахстана. Все это имеет непосредственное отношение и к литературе.
«„.Постою на краю». Русские писатели, волею разных судеб оказавшиеся в советских национальных республиках, попали в особые условия жизни и творчества. В современной культурологии такие условия называют маргинальными. Они получили возможность в своем творчестве «пересекать этнографическую границу», по выражению известного казахстанского критика Н. С. Ровенского, т. е. писать и жить в условиях инонациональной культуры, сопоставляя собственно русские духовные ценности с казахскими. Они оказались на стыке, скрещении двух культур и литератур, что, безусловно, стимулировало художественный синтетизм их творчества. Это означало, что русский писатель, познавая казахскую действительность и ментальность, по-иному, как бы со стороны, осознавал и свое этнокультурное начало. Тем более что уже в 30 годы XX века начался активный процесс такого взаимного русско-казахского (и не только) художественного узнавания. Очень точно сказал об этом О. Сулейменов, собственно, родоначальник казахского литературного русско- язычия: «Мы кочуем навстречу себе, узнаваясь в другом».
Конечно, не обошлось здесь и без естественной в таких условиях ностальгии, ощущения оторванности от своей исторической родины и большой, русско-московской литературы, которая в лице Союза писателей СССР не особенно часто вспоминала о своих литературных пасынках или «блудных сыновьях», оказавшихся после раскола советской империи уже за пределами России — гражданах разных стран СНГ. Художник, по традиции всегда ощущающий себя космополитом, гражданином мира, вдруг утратил свободу передвижения, оказался в территориально замкнутом пространстве. Словно в предчувствии разрыва привычных связей, распада единого культурно-экономического пространства СССР, у русских поэтов Казахстана обострился саднящий мотив «двух родин». Новый патриотизм оборачивался двойным патриотизмом:
Если Дубровский и стал разбойником, то не по своей вине. Любовь к Маше превратила его из грозного вожака разбойников в страдающего человека, которому сочувствуешь.