Изображая своих героев, автор вовсе не приукрашивал и не идеализировал их: он наделил Пьера и Андрея противоречивыми чертами, достоинствами и недостатками. В их образе он представил обычных людей быть и сильными, и слабыми в отдельные моменты своей жизни, но умеющих преодолеть внутреннюю борьбу и самостоятельно возвыситься над ложью и обыденностью, духовно возродиться и найти свое призвание в жизни. Их пути — разные, но вместе с тем в них много общего. И, в частности, сходство заключается в их душевных мытарствах, в борьбе. У Пьера — с собственной слабостью характера, трусостью, излишней доверчивостью и идейным бездорожьем. У Андрея Болконского — с гордостью, надменностью, честолюбием и призрачными устремлениями к славе.
Пьер Безухов — один из центральных, наиболее привлекательных героев романа. Его образ, как и образ Андрея Болконского, изображен в постоянной динамике. Писатель делает акцент на почти детской доверчивости, доброте и искренности помыслов своего героя, и поначалу Пьер представлен растерянным, пассивным, абсолютно бездеятельным молодым человеком. Пьер очевидно не вписывается в фальшивое общество льстецов и карьеристов, присутствующих в салоне Шерер. Он ведет себя неподобающим для светских раутов образом, даже несколько агрессивно настроен по отношению ко всем остальным посетителям. По этой причине появление Пьера у многих вызывает недоумение, а его прямолинейные высказывания — откровенные опасения. Кроме того, Безухов равнодушен к деньгам и роскоши, он бескорыстен и, несмотря ни на что, остро чувствует границу между невинными шутками и опасными играми, которые могут искалечить чью-то жизнь
Объяснение:
Означенная проблематика „Войны и мира“ находилась в русле размышлений Достоевского о герое, ищущем, и что добро", „что зло“. Но „культурному типу“, созданному Толстым и олицетворяющему „благообразие“ (в понимании Достоевского) , писатель противопоставляет другой „культурный тип“, стремящийся к „благообразию“, но никогда не достичь его. В этой не обрести „благообразие“ Достоевский и видит симптоматичную для эпохи черту человека, сознание которого историческими обстоятельствами обречено отстаивать себя в „хаосе понятий“. Интерпретацию этого качественного отличия своего „культурного типа“ Достоевский излагает в наброске „Для предисловия“ в мартовских черновых записях 1875 г. к „Подростку“. Болконский, Безухов и Левин рассматриваются здесь Достоевским как герои „мелкого самолюбия“: они духовно переродиться под влиянием положительного примера либо под воздействием исключительной ситуации. Трагизм подполья исключает для героя Достоевского возможность такого коренного духовного изменения.
В сказке-были торжествует доброе , человеческое начало: силы вражды, ненависти и эгоизма терпят поражение. Автор гуманные отношения между людьми. С любовью односельчане заботятся о детях-сиротах Митраше и Насте. Любовью к людям и желанием искупить вину (забыло в лесу о брате в порыве обуявшей её жадности) объясняется и благородный поступок насти, когда она отдаёт всю собранную ею клюкву в детский дом. Эта правда жизни, передаваемая из поколения в поколение, по сути дела и Митраше, когда в тонущем в болоте мальчике собака Травка узнала своего прежнего хозяина Антипыча, который любил её.
Объяснение:
Я не могу сказать, что люблю какую-то одну книгу. У меня их много, они разноплановые, одни художественные, другие познавательные. Например "Игра в бисер" Гессе открыла мне совершенно иной мир, наполненный вкусом к познанию, радостью бескорыстного труда, благоговейным отношением к культуре. А повести В. Крапивина навеяли тоску, потому что мне уже не вернуться в детство, не мечтать о бескорыстном друге, потому что мы выросли и стали влюбляться, мы входим в фазу взрослых отношений. И здесь, на смену Крапивину ко мне приходит М. Булгаков. В романе "Мастер и Маргарита" я нахожу сарказм и иронию, которыми наполнен сам, любовь, о которой мечтает каждый; и еще — непередаваемую пушкинскую ноту в диалоге Воланда и Левия Матвея:
"Почему же вы не возьмете его к себе, в свет? — Он не заслужил света, он заслужил покой". Это перекликается со словами: "На свете счастья нет, но есть покой и воля..." Если сказать о заветных именах, то это Честертон, Толкиен, Вудхауз. Я люблю не какие-то отдельные произведения этих авторов, а тот взгляд на жизнь, ту глубокую нравственную и радостную философию, на которой выросли их миры.
Добрый сказочник Толкиен, завершающий своих "Хранителей" трагической истиной: "Я должен погибнуть, чтобы Хоббитания жила."
Честертон, знавший, что настоящий социалий "так же не украсть бриллианты, как и египетские пирамиды", но "это человек, который считает, что ваша собственная сажа вам не принадлежит". Честертон всю жизнь, как чумы, бежавший славы и величия, но для истории ставший тем камнем, который будучи поначалу отвергнут зодчими, впоследствии встал во главу угла.
Вудхауз, каждым словом преданный своей Великобритании и смертельно оскорбленный ею. Он уехал в США, прожил там всю жизнь, отказавшись приехать даже для того, чтобы принять рыцарский титул. Но в каждой его книге — светлое солнце английской весны, любимые простодушно-лукавые герои, сражающиеся... нет, не со злодеями, а с унылым, расчетливым, холодным и бездушным "взрослым миром". Вечные дети, как дядя Фред, который обожает "расточать радость и свет".
Юрий Олеша говорил, что вся история литературы стоит на одной полке. Это значит, что книги — не конкуренты друг другу, они — грани одного мира. Но у каждого есть такой кристалл, через который преломляется все остальное. У меня это Пушкин. Все, к чему стремится развитие человеческой души и разума, уже было сказано либо намечено у него. Пушкин — это всеобъемлющая объективность, мудрость, но при этом согретая сердцем. Это острейший ум и тончайшее поэтическое чувство. Больше всего я люблю прозу Пушкина, его публицистику и его письма. Смешно и неловко после него читать некоторых писателей, скрывающих за многословием скудость мысли и бедность чувств.
Я росту сам и растет моя библиотека. Каждая прочитанная мною книга занимает положенное место в моих мыслях и душе. Я честно не могу сказать, какая книга мною особенно любима. Все настолько разнообразно, интересно и неинтересно, что остается пожелать себе долгой жизни, чтобы узнать и изучить хоть крохотную часть мира.