Кульминацией – высшей точкой развития действия – можно считать сцену вранья Хлестакова. Человек низшего чина хочет занять в обществе место выше того, что он занимает на самом деле, а особенно показать это другим. И подвыпивший Хлестаков врет, чувствуя себя в центре всеобщего внимания. Он на вершине своей славы, даже не замечая, как провирается, как не сходятся концы с концами, он торжествует оттого, как его слушают и как ему верят.
Развязкой комедии – исходом событий – является чтение письма Хлестакова к Тряпичкину, где открывается правда. Теперь всем ясно, что Хлестаков не ревизор, а его характеристики чиновников веселят всех, кроме того, кому они адресованы. Все поражены: как можно было такое ничтожество принять за ревизора?
- Но где же весна-то? - спросите вы. А разве не весеннее радостное чувство наполняло душу на весь этотвеселый, солнечный день нашего путешествия в деревню? Разве не с весеннимчувством открывал я глаза, проснувшись на другое утро в детской? В больших комнатах нашего старинного дома с утра всегда стоял синийполусумрак. Это оттого, что дом был окружен садом, а стекла окон сверхудонизу зарисовал мороз серебряными пальмовыми листьями, перламутровыми,узорчатыми папоротниками. Еще до чаю я успевал обегать все комнаты,осмотреть все эти рисунки, сделанные морозом за ночь, и даже - побывать всенцах, где стоят лыжи. - Папа, я пойду покатаюсь немного, - робко говорил я отцу тотчас послечаю. Отец пристально смотрел на меня и с улыбкой отвечал: - Ах ты, дикарь этакий! Настоящий вогул! Ведь еще холодно, носотморозишь.
Встав на растоптанном снегу,
Готовясь броситься в атаку,
Винтовку вскинул на бегу,
Какой уютной показалась
Тебе холодная земля,
Как все на ней запоминалось:
Примерзший стебель ковыля,
Едва заметные пригорки,
Разрывов дымные следы,
Щепоть рассыпанной махорки
И льдинки пролитой воды.
Казалось, чтобы оторваться,
Рук мало — надо два крыла.
Казалось, если лечь, остаться —
Земля бы крепостью была.
Пусть снег метет, пусть ветер гонит,
Пускай лежать здесь много дней.
Земля. На ней никто не тронет.
Лишь крепче прижимайся к ней.
Ты этим мыслям жадно верил
Секунду с четвертью, пока
Ты сам длину им не отмерил
Длиною ротного свистка.
Когда осекся звук короткий,
Ты в тот неуловимый миг
Уже тяжелою походкой
Бежал по снегу напрямик.
Осталась только сила ветра,
И грузный шаг по целине,
И те последних тридцать метров,
Где жизнь со смертью наравне!
1942г.