Только теперича вполне чувствуешь и понимаешь, насколько мы за десять лет шагнули вперед! Ну взять любую сторону нашей жизни -- то есть во всем полное развитие и счастливый успех. А я, братцы мои, как бывший работник транспорта, очень наглядно вижу, чего, например, достигнуто и на этом довольно-таки важном фронте. Поезда ходят взад и вперед. Гнилые шпалы сняты. Семафоры восстановлены. Свистки свистят правильно. Ну прямо приятно и благополучно ехать. А раньше! Да, бывало, в том же восемнадцатом году. Бывало, едешь, едешь -- вдруг полная остановка. Машинист, значит, кричит с головы состава: дескать, сюды, братцы. Ну, соберутся пассажиры. Машинист им говорит: -- Так и так. Не могу, робя, дальше идтить по причине наличия отсутствия топлива. И если, говорит, кому есть интерес дальше ехать -- вытряхайся с вагонов и айда в лес за дровами. Ну, пассажиры побранятся, поскрипят, мол, какие нововведения, но все-таки идут до лесу пилить и колоть! Напилят полсажени дров и далее двигаются. А дрова, ясное дело, сырые, чертовски шипят и едут плохо. А то, значит, вспоминается случай -- в том же девятнадцатом году. Едем мы этаким скромным образом до Ленинграду. Вдруг резкая остановка на полпути. Засим -- задний ход и опять остановка. Значит, пассажиры спрашивают: -- Зачем остановка, к чему это все время задний ход? Или, боже мой, опять идти за дровами, -- машинист разыскивает березовую рощу? Или, может быть, бандитизм развивается? машиниста говорит: -- Так и так. Произошло несчастье. Машинисту шапку сдуло, и он теперича пошел ее разыскивать. Сошли пассажиры с состава, расположились на насыпи. Вдруг видят, машинист из лесу идет. Грустный такой. Бледный. Плечами пожимает. -- Нету, говорит, не нашел. Пес ее знает, куда ее сдуло. Поддали состав еще на пятьсот шагов назад. Все пассажиры разбились на группы -- ищут. Минут через двадцать один какой-то мешочник кричит: -- Эй, черти, сюда! Эвон где она. Видим, действительно, машинистова шапка, зацепившись, на кустах висит. Машинист надел свою шапку, привязал ее к пуговице шпагатом, чтоб обратно не сдуло, и стал разводить пары. И через полчаса благополучно тронулись. Вот я и говорю. Раньше было полное расстройство транспорта. А теперь не только шапку -- пассажира сдунет, и то остановка не более одной минуты. Потому -- время дорого. Надо ехать
Ночь. Через белые занавески льётся лунный свет и рисует на ковре причудливые узоры. Брат с сестрой спокойно посапывают в своих кроватках. Всё тихо. - Апчхи!.. - кто-то тоненько и жалобно чихает, - Ап... Ап... Апчхи! Шмыгая своим аккуратным маленьким носиком, девочка в синем платье с оборками вылезла из коробки для игрушек. Она поправила платьице и, сморщив носик, ещё раз чихнула. - Поверить не могу, что меня оставили в одной коробке с этими животными! - рассержено пробормотала она и хмыкнула, - У меня ведь аллергия! В коробке что-то зашуршало и показалась голова весело улыбающейся обезьянки. - Тебя тоже не спиться, Анабель? - Улыбнулась обезьянка и спрыгнула на ковёр. - Заснёшь тут с вами!.. У меня же аллергия! А ваш паршивый кот оставляет шерсть везде! - девочка ещё раз одёрнула платье и пробормотала ещё раз: "Поверить не могу!.. Как меня могли оставить здесь?!". - Прости Барсика... У него сейчас сложный период... Он ведь лишился хвоста... Мы все стараемся его поддержать... - залепетала обезьянка скорее из-за сочувствия к другу, чем из-за уважения к такой "важной персоне". - Ах! Значит, Барсик?! А обо мне вы подумали?! - девочка совсем расстроилась и, круто развернувшись, пошла в другой конец комнаты. Обезьянка недоумённо посмотрела ей вслед и, пожав плечами, начала карабкаться на шкаф. Она часто так делала. С него открывался вид на всю комнату и даже на то, что находилось за окном. Если повезёт, то по узенькой дорожке проедет автомобиль с ярко горящими фарами.А ровно в 3 часа солдатики осторожно вылезут из своих штабов и продолжат свою бесконечную войну. Или можно будет понаблюдать как овчарка по имени Рекс отправляется в одно из своих путешествий в другие Комнаты. Однажды он рассказывал как побывал за пределами Дома и дрался с настоящей кошкой! Всем известно, что ночь - самая интересная пора дня. В её владениях игрушки оживают...
Я бы написала больше, но я болею. Можешь продолжить и у тебя получится классное сочинение.
Что касается до славян, то древнейшим местом их жительства в Европе были, по-видимому, северные склоны Карпатских гор, где славяне под именем венедов и склавен были известны еще в готские и гуннские времена. Отсюда славяне разошлись в разные стороны: на юг (балканские славяне), на запад (чехи, моравы, поляки) и на восток (русские славяне). Восточная; ветвь славян пришла на Днепр, вероятно, еще в VII в. и, постепенно расселяясь, дошла до озера Ильменя и до верхней Оки. Из русских славян (§1) вблизи Карпат остались хорваты и волыняне (дулебы, бужане). Поляне, древляне и дреговичи основались на правом берегу Днепра и на его правых притоках. Северяне, радимичи и вятичи перевалили за Днепр и сели на его левых притоках, причем вятичи успели продвинуться даже на Оку. Кривичи тоже вышли из системы Днепра на север, на верховья Волги и Западной Двины, а их отрасль словене заняли систему озера Ильменя. В своем движении вверх по Днепру, на северных и северо-восточных окраинах своих новых поселений, славяне пришли в непосредственную близость с финскими племенами, литовскими племенами и хозарами. Самым диким из соседивших со славянами племен было финское племя, составляющее, по-видимому, одну из отраслей монгольской расы. В пределах нынешней России финны жили с незапамятной поры, подчиняясь культурному влиянию как скифов с сарматами, так позднее готов, тюрков, литовцев и славян. Делясь на много маленьких народцев (чудь, весь, емь, эсты, меря, мордва, черемиса, вотяки, зыряне и мн. др.), финны занимали своими редкими и малыми поселениями лесные пространства всего русского севера. Разрозненные и не имевшие никакого внутреннего устройства, финские звероловческие народцы оставались в первобытной дикости и простоте, легко поддаваясь всякому вторжению в их земли. Они или быстро подчинялись более культурным пришельцам и сливались с ними, или же без заметной борьбы уступали им свои владения и уходили от них на север или восток. Таким образом, с постепенным расселением славян в средней и северной России масса финских земель переходила к славянам и в славянское население мирным путем вливался обруселый финский элемент. Лишь изредка там, где финские, жрецы-шаманы (по старому русскому названию, «волхвы» и «кудесники») поднимали свой народ на борьбу, финны становились против русских. Но эта борьба неизменно кончалась победою славянства, и начавшееся в VIII—IX вв. обрусение финнов неуклонно продолжалось и продолжается еще до наших дней. Одновременно с славянским воздействием на финнов началось сильное воздействие на них со стороны болгар волжских (тюркского народа, названного волжским в отличие от болгар дунайских). Пришедшие с низовья Волги к устьям Камы, кочевые болгары основались здесь и, не довольствуясь кочевьями, построили города, в которых началась оживленная торговля. Арабские и хозарские купцы привозили сюда с юга по Волге свои товары (между прочим, серебряную утварь, блюда, чаши и пр.); здесь они выменивали их на ценные меха, доставляемые с севера по Каме и верхней Волге. Сношения с арабами и хозарами распространили между болгарами магометанство и некоторую образованность. Главные болгарские города (в особенности город Болгар, или Булгар, на самой Волге) стали очень влиятельными центрами для всей области верхней Волги и Камы, населенной финскими племенами. Влияние болгарских городов сказывалось и на русских славянах, торговавших с болгарами, а впоследствии враждовавших с ними. В политическом отношении волжские болгары не были сильным народом. Завися первоначально от хозар, они имели, однако, особого хана и подчиненных ему царьков или князей. С падением Хозарского царства болгары существовали самостоятельно, но много терпели от русских и были окончательно разорены в XIII в. татарами (их потомки, чуваши, представляют теперь слабое и малоразвитое племя). Литовские племена (литва, жмудь, латыши, пруссы, ятвяги и др.), составляющие особую ветвь арийского племени, уже в глубокой древности (во II в. по Р. Хр.) заселяли те места, на которых позднее их застали славяне. Поселения литовцев занимали тогда бассейны рек Немана и Западной Двины и от Балтийского моря доходили до р. Припяти и истоков Днепра и Волги. Отступая постепенно перед славянами, литовцы сосредоточились по Неману и Западной Двине, в дремучих лесах ближайшей к морю полосы, и там надолго сохранили свой первоначальный быт. Племена их не были объединены; они делились на отдельные роды и взаимно враждовали. Религия литовцев заключалась в обожествлении сил природы (Перкун — бог грома), в почитании умерших предков и вообще находилась на низком уровне развития. Вопреки старым рассказам о литовских жрецах и различных святилищах теперь доказано, что у литовцев не было ни влиятельного жреческого сословия, ни торжественных религиозных церемоний. Каждая семья приносила жертвы богам и божкам, почитала животных и священные дубы, угощала души умерших и занималась гаданиями.
Ну взять любую сторону нашей жизни -- то есть во всем полное развитие и счастливый успех.
А я, братцы мои, как бывший работник транспорта, очень наглядно вижу, чего, например, достигнуто и на этом довольно-таки важном фронте.
Поезда ходят взад и вперед. Гнилые шпалы сняты. Семафоры восстановлены. Свистки свистят правильно. Ну прямо приятно и благополучно ехать.
А раньше! Да, бывало, в том же восемнадцатом году. Бывало, едешь, едешь -- вдруг полная остановка. Машинист, значит, кричит с головы состава: дескать, сюды, братцы.
Ну, соберутся пассажиры.
Машинист им говорит:
-- Так и так. Не могу, робя, дальше идтить по причине наличия отсутствия топлива.
И если, говорит, кому есть интерес дальше ехать -- вытряхайся с вагонов и айда в лес за дровами.
Ну, пассажиры побранятся, поскрипят, мол, какие нововведения, но все-таки идут до лесу пилить и колоть!
Напилят полсажени дров и далее двигаются. А дрова, ясное дело, сырые, чертовски шипят и едут плохо.
А то, значит, вспоминается случай -- в том же девятнадцатом году. Едем мы этаким скромным образом до Ленинграду. Вдруг резкая остановка на полпути. Засим -- задний ход и опять остановка.
Значит, пассажиры спрашивают:
-- Зачем остановка, к чему это все время задний ход? Или, боже мой, опять идти за дровами, -- машинист разыскивает березовую рощу? Или, может быть, бандитизм развивается?
машиниста говорит:
-- Так и так. Произошло несчастье. Машинисту шапку сдуло, и он теперича пошел ее разыскивать.
Сошли пассажиры с состава, расположились на насыпи. Вдруг видят, машинист из лесу идет. Грустный такой. Бледный. Плечами пожимает.
-- Нету, говорит, не нашел. Пес ее знает, куда ее сдуло.
Поддали состав еще на пятьсот шагов назад. Все пассажиры разбились на группы -- ищут.
Минут через двадцать один какой-то мешочник кричит:
-- Эй, черти, сюда! Эвон где она.
Видим, действительно, машинистова шапка, зацепившись, на кустах висит.
Машинист надел свою шапку, привязал ее к пуговице шпагатом, чтоб обратно не сдуло, и стал разводить пары.
И через полчаса благополучно тронулись.
Вот я и говорю. Раньше было полное расстройство транспорта.
А теперь не только шапку -- пассажира сдунет, и то остановка не более одной минуты.
Потому -- время дорого. Надо ехать