Автор перлини англійської літератури, книги «Мандри … Гуллівера» — бей гослов і священик Джонатан Свіфт. Він народився 1667 р. у Дубліні в Ірландіі, у родині англіканського священика. Все його життя пройшло під владою королів Вільгельма III, королеви Анни, Георга І. Тоді ж склалися політичні партії — торі і віги, англійська монархія позбавила прав і волі народи, які увійшли до англійської держави, — ірландців, шотландців. Не маючи змоги прямо викривати англійську монархію, Свіфт писав памфлети, сатиричні твори, де у каз« ковій формі розповідав про причини і наслідки політичних подій, негаразди англійського життя.«Мандри … Гуллівера» — це розповідь письменника про різні види державного устрою. За до свого героя Лемюеля Гуллівера, який опиняється у різних країнах, автор намагається зрозуміти, чи існує у світі державний устрій, за якого пересічній людині було б добре. Гуллівер побував у Ліліпутії, країні маленьких людей — ліліпутів, у країні велетнів — державі Бробдінгпег, на летючому острові вчених — Лапуті, у країні розумних коней — гуїнгмів. Перша мандрівка Гуллівера привела його до казкової країни маленьких лЛ дей. Ліліпути не вище шести дюймів (десь 15 сантиметрів) на зріст. Та й сама Лм ліпутія — це Англія крізь зменшувальне скло, зменшене віддзеркалення англійської парламентської монархії. Ліліпутія — монархія, якою править імператорі У нього виразні мужні риси обличчя з австрійською губою й орлиним носом,’Це портрет англійського короля Георга. У імперії є столиця, Мідлендо, схожа не Лондон. А опис імператорського палацу нагадує королівський палац у Лондоні.Усе життя ліліпутів дріб’язкове, але вони цього не помічають. Лише Гуллівер з висоти свого зросту бачить і розуміє безглуздість їхньої метушні, дурощі політиків. Імператор править країною тільки тому, що він «на ніготь» вищий за своїх співгромадян. Політичні партії — тремексенів і семексенів — можна розрізнити не за поглядами, а лише за одягом, високими чи низькими підборами. Низькі підбори — одяг вігів, «низької церкви», поборників законів, які обмежують владу монарха. У торі — високі підбори, вони прихильники короля та самодержавної влади. Для утримання рівноваги у суспільстві принц має ходити у різномуі взутті — на різних підборах. Саме тому його величність «накульгує».Процедура нагороджень англійськими державними нагородами подана Свіфтом через розповідь Гуллівера, якому ордени здаються просто тонкими шовконими нитками: орден Підв’язки — синій, орден Бані — червоний, орден Св. Андрія — зелений.Релігійне життя Англії також знайшло відображення на сторінках твору Свіфта. Суперечки різних релігійних конфесій — англійців і пуритан, католиків І протестантів показані у боротьбі «гостроконечників» і «тупоконечників», які сперечаються, з якого кінця треба розбивати яйце. «Тупоконечники» знайшли прихисток у сусідній державі Блефуску (так Свіфт називає Францію). Військо-ІІІ перемоги Англії на морі Свіфт описав у історії викрадення Гуллівером флоту Блефуску.Свіфт змалював і королівську розшукову службу, якою керував міністр Р. Уол-пол. У книзі це розповідь про обшук Гуллівера та протокол його обшуку, в якому перелічені усі речі, знайдені у «Чоловіка-Гори» (так ліліпути назвали Гуллівера). Гулліверові мандри закінчилися поверненням героя до Англії. Він, як і Свіфт, не знайшов ідеального світу і дійшов висновку, що усі повинні жити у тому світі, у якому народились, хоча він і не найкращий. А щоб уникнути переслідувань, Свіфт зауважив: «…Опис цей, мушу зізнатись, аж ніяк не стосується британської нації, яка може бути за приклад для цілого світу своєю мудрістю, дбайливістю та справедливістю…» Але його сучасники добре зрозуміли усі натяки письменника.
Ранняя осень – золотая пора. Золотыми становятся травы, деревья, кустарники. Короткое «бабье лето» дарит теплые денечки перед наступающими холодами. В прохладном, прозрачном воздухе поблескивают нити паутинок. Дни становятся короче и холоднее, а ночи длиннее, солнце уже не поднимается так высоко как летом. Все чаще моросит мелкий дождик, а утром появляются туманы. Ветер срывает с деревьев яркие листья, которые застилают землю багряно-желтым ковром. Листопад обнажает ветки деревьев, лишая их пышного яркого убранства.К середине осени солнце радует своим появлением совсем редко, становится все пасмурнее, чаще идут продолжительные холодные дожди. Все чаще по ночам случаются заморозки.Поздняя осень – серебряная пора. На лужах появляется первая корочка льда, снежинки начинают иногда падать на уже мерзлую землю, серебрятся опавшие листья, покрытые инеем, звенят обледеневшие веточки деревьев. Прячутся мелкие жучки и паучки, а птицы улетают на юг, но не все, а только перелетные. Птицы улетают, Собралися в стаи. Листья улетают, Ветер их уносит. Все это бывает, Если с нами осень. Снова осень грустит... Облетела с берёз позолота, Стаи птиц улетели на юг... Только плачут дожди, Размывая неровные строчки на листьях блокнота:
Реальные черты характера раскрываются и в образе Солохи, расчетливой и хитрой женщины, ловко управляющейся со своими многочисленными обожателями. Солоха «так умела причаровать к себе самых степенных Козаков (которым, не мешает между прочим заметить, мало было нужды до красоты), что к пен хаживал и голова, и дьяк Осип Никифорович (конечно, если дьячихи не было дома), и Чуб, и Казак Касьян. И, к чести се сказать, она умела искусно обходиться с ними. Ни одному из них и в ум не приходило, что у него есть соперник… Может быть, эти самые хитрости и сметливость ее были виною, что кое-где начали поговаривать старухи, особливо когда выпивали где-нибудь на веселой сходке лишнее, что Солоха точно ведьма». Замечательным юмором овеян образ старого ловеласа казака Чуба, человека недалекого, туго соображающего и в то же время упрямого, самоуверенного. Очень выразителен и образ дьяка, занятого поисками земных утех, выступающего в качестве одного ИЗ «солидных» конкурентов в шеренге обожателей Солохи. Характерная особенность «Ночи перед Рождеством» состоит в том, что наряду с образами, взятыми из народной среды, здесь показаны столичные верхи, рядом с фантастикой нарисованы реальные исторические фигуры. Включение в повесть картин, изображающих Петербург, несомненно, содержит в себе определенное сопоставление их со сценами и образами народной жизни. Вакулу более всего поразило в Петербурге обилие «панства». «Господ, в крытых сукном шубах, он увидел так много, что не знал, кому шапку снимать. «Боже ты мои, сколько тут панства!- подумал кузнец.- Я думаю, каждый, кто ни пройдет по улице в шубе, то и заседатель, то и заседатель! а те, что катаются в таких чудных бричках со стеклами, те, когда не городничие, то верно комиссары, а может еще и больше». В первоначальной редакции «Ночи перед Рождеством» впечатление Вакулы от Петербурга было выражено несколько острее: «и в друг увидел в крытых сукном тубах, что не знал, кому шапку снимать. «Боже ты мой! Сколько (чиновничества) панства тут»,- подумал кузнец». Иронический тон Гоголь сохраняет и при описании придворной знати, подчеркивая то соединение надменности и раболепия, высокомерия и трусливого заискивания, которое характерно для знатных особ. «Минуту спустя, вошел в сопровождении немой спиты количественного росту довольно плотный человек в гетманском мундире, в желтых сапожках. Волосы на нем были растрепаны, один глаз немного крив, па лице изображалась какая-то надменная величавость, во всех движениях видна была привычка повелевать. Все генералы, которые расхаживали довольно спесиво в золотых мундирах, засуетились и с низкими поклонами, казалось, ловили его слово и даже малейшее движение, чтобы сейчас лететь выполнять его». Потемкин нарисован в «Ночи перед Рождеством» властным и хитрым сановником, лукавым царедворцем. Заранее дав «наставления» запорожцам о том, как и что им говорить на приеме у царицы, он зорко следит за исполнением своего «режиссерского» плана. В повести содержится ясное указание на то, что приезд запорожцев в столицу связан с уничтожением Запорожской Сечи, прежних казацких вольностей. Это придает образу Потемкина, так же как и образу Екатерины II, отнюдь не «благостный» облик. Вместе с тем очевидно, что писатель не стремился нарисовать портрет Екатерины II в обличительном духе. Сопоставление картин народной жизни и картин сановного Петербурга в «Ночи перед Рождеством» широко не развернуто, и тем не менее оно весьма существенно как выражение общей направленности «Вечеров». Тут мы видим развитие тех идей, которые высказаны от имени Рудого Панька в его «предисловии» к «Вечерам», когда «издатель» повестей сравнивал народный быт с бытом и жизнью знати. В «Ночи перед Рождеством», так же как и в других повестях, Гоголь широко использовал народные легенды и сказания. В сравнении с «Майской ночью» и «Сорочинской ярмаркой» фантастика в «Ночи перед Рождеством» представлена более широко. И в то же время здесь с большей выразительностью и силой осуществлено ее «снижение», развернуто своеобразное ее «обытовление». Переключенная в «бытовой» план, показанная в юмористическом освещении, фантастика теряет свои очертания необычного, страшного и непонятного, становясь чем-то смешным и забавным. Фантастические фигуры и образы предстают в «Ночи перед Рождеством» и качестве носителей мелочных житейских страстей и стремлений. «Одна только ночь оставалась ему (черту) шататься на белом свете; но и в эту ночь оп выискивал чем-нибудь выместить на кузнеце свою злобу. И для этого решился украсть месяц… Таким-то образом, как только черт спрятал в карман свой месяц, вдруг по всему миру сделалось так темно, что не всякий бы нашел дорогу к шинку, не только к дьяку. Ведьма, увидевши себя вдруг в темноте, вскрикнула. Тут черт, подъехавши мелким бесом, подхватил ее пол, руку и пустился нашептывать па ухо то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду».
