Во-первых, рыцарь - это такой человек в доспехах, с мечом/копьем/щитом на перевес и с бронированной лошадью. Во-вторых, рыцарь - это воин высшего порядка. всегда приходит на доблестный защитник прекрасных дам, ради которых ходят по свету, совершая подвиги(как Дон Кихот) В третьих. Антоним к слову "рыцарь" - мещане. Мещане - человек-подлиза, с сугубо личными интересами, узким кругозором, неразвитыми вкусами, безразличный к интересам общества.
Любимой одеждой Геракла была шкура страшного льва, он убил этого льва, когда бы еще совсем молодым. Герой носил ее, как плащ. Голова льва была шлемом для Геракла, а передние лапы он завязывал на шее, чтобы плащ не падал. Оружием Гераклу стала дубинка из твердого дерева ясен: Геракл вырвал дерево целиком с корнями! Боги подарили Гераклу лук и стрелы, меч и доспехи, а богиня Афина, которая всегда ему, сшила красивую одежду. Потом Геракл служил долго у слабого и трусливого царя город Микены, Эврисфея. Эврисфей боялся своего слугу и хотел его убить поэтому давал Гераклу самые страшные задания. Но Геракл справлялся со всеми заданиями. Он убил палицей страшного льва, у которого от шкуры отскакивали острые стрелы. Он убил лань, которая топтала поля бедных жителей Греции, и ужасных птиц, которые своими медны ми когтями и острыми клювами убивали людей.
Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка. Заправлена в трусы худая рубашонка, Колечки рыжеватые кудрей Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы, Черты лица остры и некрасивы. Двум мальчуганам, сверстникам её, Отцы купили по велосипеду. Сегодня мальчики, не торопясь к обеду, Гоняют по двору, забывши про неё, Она ж за ними бегает по следу. Чужая радость так же, как своя, Томит её и вон из сердца рвётся, И девочка ликует и смеётся, Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого, Ещё не знает это существо. Ей всё на свете так безмерно ново, Так живо всё, что для иных мертво! И не хочу я думать, наблюдая, Что будет день, когда она, рыдая, Увидит с ужасом, что посреди подруг Она всего лишь бедная дурнушка! Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг! Мне верить хочется, что чистый этот пламень, Который в глубине её горит, Всю боль свою один переболит, И перетопит самый тяжкий камень! И пусть черты её нехороши, И нечем ей прельстить воображенье,- Младенческая грация души, Уже сквозит в любом её движенье. А если это так, то, что есть красота, И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде?
