Первый вариант «Демона» Лермонтов набрасывает пятнадцатилетним мальчиком, в 1829 году. С тех пор он неоднократно возвращается к этой поэме, создавая её различные редакции, в которых обстановка, действие и детали сюжета меняются, но образ главного героя сохраняет свои черты. В буржуазном литературоведении «Демон» постоянно ставился в связь с традицией произведений о духе зла, богато представленной в мировой литературе («Каин» и «Небо и земля» Байрона, «Любовь ангелов» Мира, «Эмак» А. де-Виньи и др. ) Но даже компаративистские изыскания приводили исследователе к выводу о глубокой оригинальности русского поэта. Понимание тесной связи лермонтовского творчества в том числе и романтического, в современной поэту русской действительности и с национальными традициями русской литературы, что является руководящим принципом для советского лермонтоведения, позволяет по-новому поставить вопрос об образе Демона у Лермонтова, как и о его романтической поэзии вообще. Тот романтический герой, который впервые был обрисован Пушкиным в «Кавказском пленнике» и в «Цыганах» и в котором автор названных поэм, по его собственным словам, изобразил «отличительные черты молодежи 19-го века» , нашёл законченное развитие в романтическом образе Демона. В «Демоне» Лермонтов дал свое понимание и свою оценку героя-индивидуалиста. Лермонтов использовал в «Демоне» , с одной стороны, библейскую легенду о духе зла, свергнутом с неба за свой бунт против верховной божественной власти, а с другой – фольклор кавказских народов, среди которых, как уже говорилось, были широко распространены предания о горном духе, поглотившем девушку-грузинку. Это придает сюжету «Демона» иносказательный характер. Но под фантастикой сюжета здесь скрывается глубокий психологический философский, социальный смысл. Если протест против условий, подавляющих человеческую личность, оставлял пафос романтического индивидуализма, то в «Демоне» это выражено с большей глубиной и силой. Гордое утверждение личности, противопоставленной отрицательному миропорядку, звучит в словах Демона: «Я царь познанья и свободы» . На этой почве у Демона складывается то отношение к действительности, которое поэт определяет выразительным двустишием: И всё, что пред собой он видел Он презирал иль ненавидел.
Но Лермонтов показал, что нельзя остановиться на презрении и ненависти. Став на пусть абсолютного отрицания, Демон отверг и положительные идеалы. По его собственным словам, он Всё благородное бесславил И всё прекрасное хулил.
Это и привело Демона к тому мучительному состоянию внутренней опустошенности, бесплотности, бесперспективности, к одиночеству, в котором мы застаем его в начале поэмы. «Святыня любви, добра и красоты» , которую Демон вновь покинул и под впечатлением прекрасного, открывается ему в Тамаре, - это Идеал достойной человека прекрасной свободной жизни. Завязка сюжета и состоит в том, что Демон остро ощутил пленительность острого Идеала и всем своим существом устремился к нему. В этом смысл той попытки «возрождения» Демона, о которой в поэме рассказывается в условных библейско-фольклорных образах.
Как часто еще и в наше время некоторые художники, обращаясь к военной тематике, «по традиции» изображают полуфантастического вида сражения, столкновения войск, одним словом, баталии! Картины таких авторов, с первого взгляда поражающие бьющим в глаза изобилием эффектов (громадное скопление фигур, их замысловатые группировки, иллюзорная передача деталей и т. п.), далеко не всегда глубоко раскрывают взятую ими тему. Вместе с тем бывают произведения, рассказывающие о войне, в которых нет ничего внешнего, броского, но тем не менее обладающие большой силой образного воздействия.
Такова картина А. А. Дейнеки «Окраина Москвы. Ноябрь 1941 года». Немногие произведения живописи могут столько поведать о Великой Отечественной войне, как это полотно.
Впечатляющая сила картины Дейнеки таится прежде всего в ее необычайном и вместе с тем очень простом по выражению замысле.
Тяжелая для страны зима 1941 года. Фашистские войска стоят на подступах к Москве... На картине — несколько домов с выбитыми окнами, среди которых высятся остатки разрушенного строения; мимо мчится грузовик. Вот и все, что видно за рядами надолб и противотанковых ежей, расположенных на переднем плане.
Но художнику оказалось достаточно изобразить это немногое, чтобы создать суровый образ неприступной русской столицы, образ, повествующий о драматических событиях истории нашей Родины.
Сильной стороной многих тематических картин Дейнеки является строго продуманная композиция. Уже одно то, каким располагает он на полотне изображаемое, всегда теснейшим образом связано с выражением наиболее существенных сторон замысла.
В картине «Окраина Москвы. Ноябрь 1941 года», как и в целом ряде других его произведений на сюжеты Великой Отечественной войны, Дейнека стремился выразить свои чувства – гнев художника-гражданина, с болью смотрящего на тяжелые бедствия и страшные испытания, которые принесла его народу война. Вместе с тем художник хотел показать суровый, мужественный образ Родины, который он олицетворял в образе Москвы.
Задачей, которую предстояло решить в данном случае, было передать в картине пейзажного характера идею непобедимости, неприступности Москвы.
Нужно сказать, что Дейнека великолепно справился с этой трудной, посильной только для немногих задачей.
Как и во всяком подлинном произведении искусства, в картине важно все; не только сюжет, но и особенности перспективного построения, даже формат полотна по-своему служит целям выражения глубокого идейного содержания. Так, например, в картине все изображенное показано увиденным снизу (при низком горизонте). Это позволило подчеркнуть неровный рельеф местности: город воспринимается как бы стоящим на холме. Каменные дома, неуютные, с зияющими оконными проемами, скрытые в нижней своей части пригорком, кажутся вросшими в землю. Вместе с тем, видимые снизу, они устремлены ввысь. Все это делает их похожими, по меткому замечанию одного из историков искусства, на «своеобразные суровые крепости, неприступные твердыни...» Впечатлению устойчивости и крепости домов удачно выбранный горизонтальный формат полотна.
Маша Миронова – молодая девушка, дочь коменданта Белогорской крепости. Именно ее имел в виду автор, давая название своей повести. Это обыкновенная русская девушка, "круглолицая, румяная, с светло-русыми волосами". По своей натуре она была трусливой: боялась даже ружейного выстрела. Жила Маша довольно замкнуто, одиноко; женихов в их деревне не было. Мать её, Василиса Егоровна, говорила о ней: "Маша; девка на выданье, а какое у ней приданое? – частый гребень, да веник, да алтын денег, с чем в баню сходить. Хорошо, коли найдётся добрый человек; а то сиди себе в девках вековечной невестою". Этот образ олицетворяет собой высокую нравственность и душевную чистоту. Интересна такая деталь: в повести приводится очень мало разговоров, вообще слов Маши. Это неслучайно, так как сила этой героини не в словах, а в том, что слова ее и поступки всегда безошибочны. Все это свидетельствует о необычайной цельности Маши Мироновой. С простотой Маша соединяет высокое нравственное чувство. Она сразу верно оценила человеческие качества Швабрина и Гринева. И в дни испытаний, которых немало выпало на ее долю (захват крепости Пугачевым, смерть обоих родителей, плен у Швабрина) , Маша сохраняет непоколебимую стойкость и присутствие духа, верность своим принципам. Наконец, в финале повести любимого Гринева, Маша как равная с равной беседует с неузнанной ею императрицей и даже противоречит ей. В итоге героиня одерживает победу, вызволяя Гринева из тюрьмы. Таким образом, капитанская дочка Маша Миронова является носительницей лучших черт русского национального характера.
В буржуазном литературоведении «Демон» постоянно ставился в связь с традицией произведений о духе зла, богато представленной в мировой литературе («Каин» и «Небо и земля» Байрона, «Любовь ангелов» Мира, «Эмак» А. де-Виньи и др. ) Но даже компаративистские изыскания приводили исследователе к выводу о глубокой оригинальности русского поэта. Понимание тесной связи лермонтовского творчества в том числе и романтического, в современной поэту русской действительности и с национальными традициями русской литературы, что является руководящим принципом для советского лермонтоведения, позволяет по-новому поставить вопрос об образе Демона у Лермонтова, как и о его романтической поэзии вообще. Тот романтический герой, который впервые был обрисован Пушкиным в «Кавказском пленнике» и в «Цыганах» и в котором автор названных поэм, по его собственным словам, изобразил «отличительные черты молодежи 19-го века» , нашёл законченное развитие в романтическом образе Демона. В «Демоне» Лермонтов дал свое понимание и свою оценку героя-индивидуалиста.
Лермонтов использовал в «Демоне» , с одной стороны, библейскую легенду о духе зла, свергнутом с неба за свой бунт против верховной божественной власти, а с другой – фольклор кавказских народов, среди которых, как уже говорилось, были широко распространены предания о горном духе, поглотившем девушку-грузинку. Это придает сюжету «Демона» иносказательный характер. Но под фантастикой сюжета здесь скрывается глубокий психологический философский, социальный смысл.
Если протест против условий, подавляющих человеческую личность, оставлял пафос романтического индивидуализма, то в «Демоне» это выражено с большей глубиной и силой.
Гордое утверждение личности, противопоставленной отрицательному миропорядку, звучит в словах Демона: «Я царь познанья и свободы» . На этой почве у Демона складывается то отношение к действительности, которое поэт определяет выразительным двустишием:
И всё, что пред собой он видел
Он презирал иль ненавидел.
Но Лермонтов показал, что нельзя остановиться на презрении и ненависти. Став на пусть абсолютного отрицания, Демон отверг и положительные идеалы. По его собственным словам, он
Всё благородное бесславил
И всё прекрасное хулил.
Это и привело Демона к тому мучительному состоянию внутренней опустошенности, бесплотности, бесперспективности, к одиночеству, в котором мы застаем его в начале поэмы. «Святыня любви, добра и красоты» , которую Демон вновь покинул и под впечатлением прекрасного, открывается ему в Тамаре, - это Идеал достойной человека прекрасной свободной жизни. Завязка сюжета и состоит в том, что Демон остро ощутил пленительность острого Идеала и всем своим существом устремился к нему. В этом смысл той попытки «возрождения» Демона, о которой в поэме рассказывается в условных библейско-фольклорных образах.