Со времени первохристианской Церкви притчей (по-гречески "параволи") называется история, рассказанная Иисусом Христом как иллюстрация к Его учению. В основе греческого слова «параволи» есть идея сравнения. Притча - это своего рода «расширенная метафора», сравнение, иллюстрация духовного на примере повседневного. Восточному складу ума свойственно говорить и учить в форме сравнения, ему свойственно выражаться загадками, которые возбуждают любознательность и располагают к размышлению. Притчу надо понимать как некое использование символов, то есть образов, взятых из земных реальностей, чтобы обозначить ими реальности богооткровенные и нуждающиеся в большинстве случаев в глубинном объяснении. В Своих притчах Христос нередко брал примеры из природы или современной Ему общественной, хозяйственной и религиозной жизни.
излагал Своё учение в форме притч по нескольким причинам. Он говорил о глубоких духовных истинах, постичь которые было не легко Его слушателям. А конкретный и яркий рассказ, почерпнутый из жизни, мог запомниться надолго, и человек, старающийся понять смысл этого рассказа, мог размышлять о нем, углубляться в его содержание и, таким образом, постепенно понять скрытую в нём мудрость. Иисус Христос пользовался притчами отчасти и для того, чтобы скрыть истинный смысл Своих слов и создать впечатление двойного смысла, чтобы скрыть до времени то, что Ему надлежало явить. Церковь, которую намеревался создать Христос, настолько резко отличалась от всего того, чего ожидали от Мессии, что Ему приходилось быть чрезвычайно сдержанным и осторожным. И поэтому Он использовал притчи, чтобы проиллюстрировать истинное происхождение, развитие, смешанный характер и завершение Церкви или Царства, которое для нашего понимания кажется очень простым, но которое представляло собой загадку для современников Иисуса. Кроме того, люди, не вполне понимающие учение Христа, могли бы по своему перетолковать его, распространяя его в искаженном виде. Притчи сохраняли чистоту учения Христова тем, что облекали его содержание в форму конкретного повествования. «...Устарели, канули в небытие книги и слова, созданные совсем недавно, вчера, позавчера, - пишет протопр. Александр Шмеман. - Они уже ничего не говорят нам, они мёртвы. А эти, такие простые с виду, бесхитросные рассказы живут полной жизнью. Мы слушаем их - и как будто что-то происходит с нами, как будто кто-то заглянул в самую глубину нашей жизни и сказал что-то - только к нам, ко мне относящееся» («Воскресные беседы»). Если перенестись в библейскую и восточную среду, в которой учил Иисус, и учесть Его метод прогрессивного преподания Своего учения, становится легче толковать притчи. Их традиционные темы, которые легко схватываются слушателями, уходят корнями в Ветхий Завет и, следовательно, уже насыщены богатым содержанием, когда Иисус Христос обращается к ним. Особое совершенство и красоту притчи получили в устах Богочеловека.
Как литературное произведение евангельская притча - один из самых ёмких литературных жанров. В одной притче, состоящей из нескольких строк типографского текста, может быть сказано так много, что хватает потом на тысячелетия. В притче о блудном сыне, например, в нескольких строчках, присутствует колоссальный, обобщенный опыт жизни, благодаря которому частный, казалось бы, случай применим к тысячам случаев во все времена и у всех народов. Большинство притчей христоцентричны. Какой бы характер не носила притча-аллегория, в конечном итоге, центральный персонаж должен чаще всего олицетворять Отца Небесного или Самого Христа -либо в Его исторической миссии, либо в Его будущей славе; когда же говорится о двух главных персонажах, то они: Отец и Сын. Поистине любовь Отца, засвидетельствованная людям посланием Его Сына, есть главное откровение, принесенное Иисусом. Ему служат притчи, показывая окончательное завершение, данное новым царством замыслу Божию о мире. Вторая группа притч рассказана Господом к концу третьего года Его земной проповеди. В этих притчах рассказал о бесконечном милосердии Божьем к кающимся людям и изложил различные нравственные правила. Сюда относятся притчи о заблудшей овце, о блудном сыне, о немилосердном должнике, о милосердном самарянине, о безрассудном богаче, о мудром строителе, о судье неправедном и другие. В Своих последних притчах, изложенных незадолго до крестных страданий, Христос говорит о благодати Божией и об ответственности человека перед Богом, а также предсказывает о наказании, имеющем постичь неверующих, о Своем втором пришествии, о страшном суде, о награде праведным и о вечной жизни. В эту последнюю группу входят притчи о бесплодной смоковнице, о злых виноградарях, о званных на вечер, о талантах, о десяти девах, о работниках, получивших равную плату и некоторые другие.
Роман Тургенева был написан в в переломный момент развития общества, когда старшие и младшие поколения становятся выразителями двух эпох. Но проблема отнюдь не в "отцах и детях", она выходит далеко за пределы семейных рамок - это целый общественный конфликт старого и нового поколения, старого дворянства и молодой революционно-демократической интеллигенции. Проблема отцов и детей раскрывается во взаимоотношении молодого нигилиста Базарова с представителем дворянства Павлом Кирсановым, Базарова с его родителями, а также на примере внутри семьи Кирсановых. Базаров отрицает все сложившиеся стереотипы и мысли аристократа Павла Петровича, который не хочет принимать того факта, что общество вокруг него давно изменилось, изменились их взгляды. Этот спор перерастает в дуэль. Спор внутрисемейный между сыном Аркадием и старшим Кирсановым не такой глубокий, как мне кажется. Под воздействием Евгения Аркадий не находит общего языка со своим отцом, но после того, как Базаров покинул жизнь Аркадия, всё встало на свои места. Ведь Аркадий похож на своего отца, он относится к тому с любовью и уважением. Конфликт поколений мы видим и во взаимоотношении Базарова со своими родителями. Родителя Евгения - добрые и любящие люди. Не смотря на сложный характер и нигилистические взгляды сына, они любят его и стараются угодить ему. И сам Базаров, хоть и скрывал, но все же очень любил своих стариков.
Любовь к родине - особое чувство, оно присуще каждому человеку, но при этом очень индивидуально. Возможно ли считать его "странным? Мне кажется, что здесь скорее речь идет о том, как поэт сказавший о "необычностисвоей любви к родине, воспринимает "обычныйпатриотизм, то есть стремление видеть достоинства, положительные черты, свойственные его стране и народу. В известной степени романтическое мировосприятие Лермонтова также предопределило его "странную любовьк родине. Ведь романтик всегда противостоит окружающему миру, не находя в реальной действительности положительного идеала. Как приговор звучат слова Лермонтова, сказанные о родине в стихотворении "Прощай, немытая Россия Это "страна рабов, страна господ, страна "голубых мундирови преданного им народа. Беспощаден и обобщенный портрет своего поколения, нарисованный в стихотворении "Дума. Судьба страны оказывается в руках тех, кто "промоталто, что составляло славу России, а грядущему им предложить нечего. Может быть, сейчас нам эта оценка кажется слишком жесткой - ведь к этому поколению принадлежал как сам Лермонтов, так и многие другие выдающиеся русские люди. Но становится понятнее, почему человек, высказавший ее, назвал свою любовь к отчизне "странной. Это также объясняет, почему Лермонтов, не находя идеала в современности, в поисках того, что действительно позволяет гордиться своей страной и ее народом, обращается к Вот почему стихотворение "Бородино, рассказывающее о подвиге русских воинов, построено как диалог " "настоящего: "Да, были люди в наше время, / Не то, что нынешнее племя: / Богатыри - не вы!. Национальный характер раскрывается здесь через монолог простого русского сол, чья любовь к родине абсолютна и бескорыстна. Показательно, что это стихотворение не относится к романтическим, оно предельно реалистично. Наиболее полно зрелый взгляд Лермонтова на природу патриотического чувства отражен в одном из последних стихотворений, многозначительно названном "Родина. Поэт по-прежнему отрицает традиционное понимание того, за что человек может любить свою отчизну: "Ни слава, купленная кровью, / Ни полный гордого доверия покой, / Ни темной старины заветные преданья Вместо всего этого он трижды повторит другую, самую важную для него идею - его любовь к родине "странная. Это слово становится ключевым: Люблю отчизну я, но странною любовью! Не победит ее рассудок мой... Но я люблю - за что, не знаю сам... Патриотизм нельзя объяснить рациональным путем, но можно выразить через те картины родной страны, которые особенно близки сердцу поэта. Перед его мысленным взором проносятся бескрайние просторы России, с ее проселочными дорогами и "печальнымидеревнями. Эти картины лишены патетики, но они прекрасны в своей простоте, как и обычные приметы деревенской жизни, с которой поэт чувствует свою неразрывную внутреннюю связь: "С отрадой, многим незнакомой, / Я вижу полное гумно, / Избу, покрытую соломой, /С резными ставнями окно Только такое полное погружение в народную жизнь дает возможность понять истинное отношение автора к родине. Конечно, для поэта- романтика, аристократа странно, что именно так он чувствует любовь к отчизне. Но, может быть, дело не только в нем, но и в самой этой загадочной стране, о которой другой великий поэт, современник Лермонтова, потом скажет: "Умом Россию не понять...? По-моему, с этим трудно спорить, как и с тем, что истинный патриотизм не требует каких-то особых доказательств и часто вовсе не объясним.
излагал Своё учение в форме притч по нескольким причинам. Он говорил о глубоких духовных истинах, постичь которые было не легко Его слушателям. А конкретный и яркий рассказ, почерпнутый из жизни, мог запомниться надолго, и человек, старающийся понять смысл этого рассказа, мог размышлять о нем, углубляться в его содержание и, таким образом, постепенно понять скрытую в нём мудрость. Иисус Христос пользовался притчами отчасти и для того, чтобы скрыть истинный смысл Своих слов и создать впечатление двойного смысла, чтобы скрыть до времени то, что Ему надлежало явить. Церковь, которую намеревался создать Христос, настолько резко отличалась от всего того, чего ожидали от Мессии, что Ему приходилось быть чрезвычайно сдержанным и осторожным. И поэтому Он использовал притчи, чтобы проиллюстрировать истинное происхождение, развитие, смешанный характер и завершение Церкви или Царства, которое для нашего понимания кажется очень простым, но которое представляло собой загадку для современников Иисуса. Кроме того, люди, не вполне понимающие учение Христа, могли бы по своему перетолковать его, распространяя его в искаженном виде. Притчи сохраняли чистоту учения Христова тем, что облекали его содержание в форму конкретного повествования.
«...Устарели, канули в небытие книги и слова, созданные совсем недавно, вчера, позавчера, - пишет протопр. Александр Шмеман. - Они уже ничего не говорят нам, они мёртвы. А эти, такие простые с виду, бесхитросные рассказы живут полной жизнью. Мы слушаем их - и как будто что-то происходит с нами, как будто кто-то заглянул в самую глубину нашей жизни и сказал что-то - только к нам, ко мне относящееся» («Воскресные беседы»).
Если перенестись в библейскую и восточную среду, в которой учил Иисус, и учесть Его метод прогрессивного преподания Своего учения, становится легче толковать притчи. Их традиционные темы, которые легко схватываются слушателями, уходят корнями в Ветхий Завет и, следовательно, уже насыщены богатым содержанием, когда Иисус Христос обращается к ним. Особое совершенство и красоту притчи получили в устах Богочеловека.
Как литературное произведение евангельская притча - один из самых ёмких литературных жанров. В одной притче, состоящей из нескольких строк типографского текста, может быть сказано так много, что хватает потом на тысячелетия. В притче о блудном сыне, например, в нескольких строчках, присутствует колоссальный, обобщенный опыт жизни, благодаря которому частный, казалось бы, случай применим к тысячам случаев во все времена и у всех народов.
Большинство притчей христоцентричны. Какой бы характер не носила притча-аллегория, в конечном итоге, центральный персонаж должен чаще всего олицетворять Отца Небесного или Самого Христа -либо в Его исторической миссии, либо в Его будущей славе; когда же говорится о двух главных персонажах, то они: Отец и Сын. Поистине любовь Отца, засвидетельствованная людям посланием Его Сына, есть главное откровение, принесенное Иисусом. Ему служат притчи, показывая окончательное завершение, данное новым царством замыслу Божию о мире.
Вторая группа притч рассказана Господом к концу третьего года Его земной проповеди. В этих притчах рассказал о бесконечном милосердии Божьем к кающимся людям и изложил различные нравственные правила. Сюда относятся притчи о заблудшей овце, о блудном сыне, о немилосердном должнике, о милосердном самарянине, о безрассудном богаче, о мудром строителе, о судье неправедном и другие.
В Своих последних притчах, изложенных незадолго до крестных страданий, Христос говорит о благодати Божией и об ответственности человека перед Богом, а также предсказывает о наказании, имеющем постичь неверующих, о Своем втором пришествии, о страшном суде, о награде праведным и о вечной жизни. В эту последнюю группу входят притчи о бесплодной смоковнице, о злых виноградарях, о званных на вечер, о талантах, о десяти девах, о работниках, получивших равную плату и некоторые другие.