Русский язык – один из самых богатых языков в мире. Он очень красив. И показателем человеческих качеств, культуры человека является язык, речь.
Говорят, что хорошие речи приятно слушать, но, к сожалению, сечас, в современную эпоху, большинство людей забыли про богатства русского языка – и стилистические, и синонимические. Да что богатства! Забыли даже о литературных нормах. Грубо, убого звучит речь людей в ближайшем нашем окружении. Плохо, на мой взгляд, и то, что речь, звучащая по телевизору, тоже содержит множество ошибок. Письменная речь, особенно в печатных изданиях, тоже оставляет желать лучшего.
В нашей районной общественно-политической газете «Голос Рамони» я находила (по заданию учительницы) разного рода «ляпы». Например, в статье «Праздник педагогов района» (от 1 сентября 2006 года) прочитала: «… работает буфет и книжный развал с профильной литературой…» Недоумеваю: как может работать «развал»? Совершенно очевидно, что эти слова не сочетаютсяч друг с другом.
А вот в интересной, вообще-то, статье о Шолохове (октябрь 2006 года) прочитала фразу, которая меня рассмешила: «М.А.Шолохов незримо бывал в Рамони в 60-х годах года, когда разговаривал по телефону со своим племянником…»
В статье-воспоминании о работе детей послевоенного времени написано: «… а мы из Шуминской средней школы у станицы Казанской долбили мёрзлую землю». Что, из школы долбили? Получается опять смешно, но это грустный смех…
Иногда ради кажущейся красоты и выразительности корреспонденты выдумывают такие выражения, которые, по-моему, кроме смеха ничего вызвать не могут. В статье «Для скляевских детей» (от 12 сентября 2006 года) написано: «Село это хоть и справное на фоне иных мест, государственная машина своими выхлопами и тут травила демократию». Несуразно звучит такая метафора, изобретённая вопреки чувству стиля и меры. В той же статье есть выражение: «… реформаторы… спохватились заботой о повышениии…» - свидетельствует о безграмотности, а значит, и о непрофессионализме журналиста.
Встречаются в нашей районной газете, увы, и грамматические ошибки: «времяпровождение» вместо «времяпрепровождение» (статья «Полезное с приятным» в октябре 2006 года), «…чешуекрылые не только радуют, но и не приносит…» ( в статье «Чудо – каждый день»), «…современные компьютерное оборудование…» ( в статье «На что потрачен миллион» в январе 2007 года). Многочисленные пунктуационные ошибки нет смысла выписывать – их много.
Может быть, «Голосу Рамони» нужен хороший корректор, может быть, более грамотные корреспонденьты. Не мне это решать. Но хотелось бы, чтобы в печатных изданиях не было ошибок, чтобы печать давала образцы правильной речи.
Увы, русский литературный язык, язык классической литературы, переживает трудные времена. Нам всем необходимо потрудиться, чтобы сохранить наше национальное достояние.
Поэт последовал принципам фольклорной сказки. Его сказки, сложенные по образцу народных, «удерживали прелесть и свободу сказочного чуда» (В.П. Аникин), народный склад. В сказках Пушкина, как и в народных, открывался мир удивительных чудес: возникший на пустынном острове златоглавый город «с теремами и церквями», и затейливая белка, которая «песенки поет, да орешки все грызет, а орешки не все скорлупки золотые», и тридцать три богатыря. В них удивительная Царевна-Лебедь, которая «днем свет божий затмевает, ночью землю освещает, месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит». Ее образ соотносится с фольклорными героинями: «а сама-то величава, выступает будто пава; а как речь-то говорит, словно реченька журчит». Фантастические чудеса народного вымысла идут у Пушкина от народной сказки. Так, образ кота-баюна из записанной Пушкиным сказки «Чудесные дети», представленный сказочной народной «формулой»: «у моря-лукомория стоит дуб, а на том дубу золотые цепи, и по тем цепям ходит кот: вверх идет – сказки сказывает, вниз идет – песни поет» – входит в поэзию Пушкина как «кот ученый». Здесь присутствуют те же художественные поэтические образы, что и в народной поэзии. Сам же Пушкин в поэме «Руслан и Людмила» изображаемый им сказочный мир характеризует как мир необыкновенный, фантастический:
«Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей»
В его мире и колдуны, и богатыри, и царевна, и бурый волк, и ступа с Бабою Ягой, и царь Кощей. И все эти поэтические образы сказки исконно русские, национальные. Поэт подчеркивает: «Там русский дух… там Русью пахнет!» В этом поэтическая народность пушкинских строк. Пушкин хорошо знал, что многие сказочные сюжеты или отдельные мотивы существуют в устном творчестве разных народов, переходят, видоизменяясь, от одного к другому. Поэтому он, подобно настоящему народному сказителю, брал, когда это было нужно, те или иные мотивы, детали сюжета из иноязычного фольклора, чудесным образом превращая их в подлинно русские. Немало вносил он в сказки и своего собственного: по-своему изменял народный сюжет, упрощал или усложнял его, вводил свои образы (золотой рыбки, царевны-Лебедь и т.п.). В своих сказках Пушкин использовал элементы и других жанров народной поэзии - песен, заговоров, причитаний.
Объяснение:
Поэт последовал принципам фольклорной сказки. Его сказки, сложенные по образцу народных, «удерживали прелесть и свободу сказочного чуда» (В.П. Аникин), народный склад. В сказках Пушкина, как и в народных, открывался мир удивительных чудес: возникший на пустынном острове златоглавый город «с теремами и церквями», и затейливая белка, которая «песенки поет, да орешки все грызет, а орешки не все скорлупки золотые», и тридцать три богатыря. В них удивительная Царевна-Лебедь, которая «днем свет божий затмевает, ночью землю освещает, месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит». Ее образ соотносится с фольклорными героинями: «а сама-то величава, выступает будто пава; а как речь-то говорит, словно реченька журчит». Фантастические чудеса народного вымысла идут у Пушкина от народной сказки. Так, образ кота-баюна из записанной Пушкиным сказки «Чудесные дети», представленный сказочной народной «формулой»: «у моря-лукомория стоит дуб, а на том дубу золотые цепи, и по тем цепям ходит кот: вверх идет – сказки сказывает, вниз идет – песни поет» – входит в поэзию Пушкина как «кот ученый». Здесь присутствуют те же художественные поэтические образы, что и в народной поэзии. Сам же Пушкин в поэме «Руслан и Людмила» изображаемый им сказочный мир характеризует как мир необыкновенный, фантастический:
«Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей»
В его мире и колдуны, и богатыри, и царевна, и бурый волк, и ступа с Бабою Ягой, и царь Кощей. И все эти поэтические образы сказки исконно русские, национальные. Поэт подчеркивает: «Там русский дух… там Русью пахнет!» В этом поэтическая народность пушкинских строк. Пушкин хорошо знал, что многие сказочные сюжеты или отдельные мотивы существуют в устном творчестве разных народов, переходят, видоизменяясь, от одного к другому. Поэтому он, подобно настоящему народному сказителю, брал, когда это было нужно, те или иные мотивы, детали сюжета из иноязычного фольклора, чудесным образом превращая их в подлинно русские. Немало вносил он в сказки и своего собственного: по-своему изменял народный сюжет, упрощал или усложнял его, вводил свои образы (золотой рыбки, царевны-Лебедь и т.п.). В своих сказках Пушкин использовал элементы и других жанров народной поэзии - песен, заговоров, причитаний.
