редневековая литература — литература, принадлежащая периоду, который начинается в поздней античности (IV—V века), а завершается в XV веке. Самыми ранними произведениями, оказавшими наибольшее влияние на последующую средневековую литературу стали христианские Евангелия (I век), религиозные гимны Амвросия Медиоланского (340—397), работы Августина Блаженного («Исповедь», 400 год; «О граде Божием», 410—428 годы), перевод Библии на латинский язык, осуществлённый Иеронимом Стридонским (до 410 года) и другие труды Латинских Отцов Церкви и философов ранней схоластики.
Зарождение и развитие литературы Средневековья определяется тремя основными факторами: традициями народного творчества, культурным влиянием античного мира и христианством.
Своей кульминации средневековое искусство достигло в XII—XIII веках. В это время его важнейшими достижениями стала готическая архитектура (Собор Парижской Богоматери), рыцарская литература, героический эпос. Угасание средневековой культуры и переход её в качественно новую стадию — Возрождение (Ренессанс) — проходит в Италии в XIV веке, в других странах Западной Европы — в XV веке. Этот переход осуществлялся через так называемую словесность средневекового города, которая в эстетичном плане имеет полностью средневековый характер и переживает свой расцвет в XIV—XV и XVI веках.
Объяснение:
Одной из самых впечатляющих книг А.Н. Островского стала пьеса «Гроза». Это произведение по праву может называться шедевром русской классической литературы. Любой ученик, читавший это произведение, знает, насколько оно печально. Но, несмотря на невероятно трагичный финал, пьесу относят к жанру драмы, а не трагедии. Этому есть объяснение. Необходимо заглянуть во внутренний мир главной героини пьесы и ответить на вопрос: «а был ли у нее иной путь, кроме самоубийства?»
Катерина – необычайно добрая и нежная девушка. Она росла в семье, где с детства героиню всячески окружали заботой и ласкою. Катерина росла в родительском доме, словно птичка на воле: делала, что и когда хотела, наделенная свободой и доверием со стороны родных. Героиня была по-настоящему счастлива, но все изменилось с ее замужеством. Попав в новый дом своего мужа Тихона, Катерине пришлось встретиться с жестокостью, алчностью и деспотичностью своей свекрови. Кабаниха была главой семейства, всех членов которого она держала в строгости и подчинении себе. Катерина, привыкшая к любви и атмосфере взаимопонимания, поникла и потеряла интерес к жизни.
Девушка изрядно нуждалась в любви, но от мужа Тихона ей не удавалось ее получить. Она жаждала защиты от злобной Кабанихи, но и тут Тихон ничем не мог девушке, не имея сил и храбрости противостоять своей матери. Катерина, прибывающая в таких чуждых ей условиях, изо дня в день мечтала о воле, новой жизни. Ей хотелось стать птицей и улететь с этого дома, где нет места ни любви, ни заботе, ни счастью.
Улететь она, конечно, не могла. И тогда она встретила, как девушке тогда казалось, свое в связи на стороне. Но и тут Катерину ждало глубокое разочарование, а вместе с ним и стыд, и упреки всего дома. И тогда девушка решилась наложить на себя руки. И нельзя сказать, что эта смерть была трагична для самой Катерины. Напротив, смерть стала лишь ее избавлением от зла и мрака, царившего в доме Кабанихи только так героиня смогла обрести желаемую ею свободу.
У Катерины не было иного выхода. Девушка была не потратить свою жизнь на пребывание в несчастье. Уйдя из жизни, Катерина получило то, что хотела. Потому эта пьеса может расцениваться не более, чем как драма. Катерина получила не трагичный, а счастливый финал.
Источник: Был ли иной путь у Катерины? - сочинение
Глеб Капустин знает себе цену, он считает себя достаточно эрудированным человеком. Когда ему сообщают о приезде кандидатов к бабке Агафье, он восклицает: “О-о! Голой рукой не возьмёшь”. Глеб выступает в роли кулачного бойца, и задача его — во что бы то ни стало победить. А один из приёмов — сбить с толку своими художествами заезжего интеллектуала. Наивны, смешны наскоки деревенского “полуучёного”, но он не хочет понимать этого. Глеба переполняют чувства гордости, радости в тот момент, когда он взмывает ввысь “и оттуда с высокой выси” ударяет по кандидату.
Ему важно, чтобы непременно была философия. Видимо, в этой области Глеб разбирался лучше всего, чувствовал себя как рыба в воде. Он не подозревает, что филология и философия — совершенно разные науки, ведёт себя уверенно, напористо, умничает. В поставленных им вопросах совершенно не прослеживается логика. То он говорит о первичности духа и материи, то вдруг перескакивает на проблему шаманизма, то касается предложения, выдвинутого учёными, что Луна лежит на искусственной орбите. Очень трудно уследить за ходом его мыслей, тем более что Глеб не всегда правильно использует термины, называет такие, которых не было и нет: “Натурфилософия, допустим, определит это так, стратегическая философия — совершенно иначе... ” На ответы кандидатов наук он реагирует то с небрежением, то с усмешкой, то с ехидцей, то с откровенным издевательством. В конце концов Глеб в словесном поединке всё-таки достигает кульминационного момента — “взмывает ввысь”. Как он это любит делать! Ведь дальше всё случается само собой — и он становится победителем. Глеб Капустин — спорщик, опытный говорун, владеющий множеством интонаций, умеющий пощеголять “учёным словцом”, к месту вставить поговорку, присказку: “Голой рукой не возьмёшь”, “Кандидатов сейчас как нерезаных собак”, “Баба с возу — коню легче”, “Можно сто раз повторить слово «мёд» , но от этого во рту не станет сладко”, “Можно сотни раз писать во всех статьях слово «народ» , но знаний от этого не прибавится”. Речь героя насыщена книжными словами и оборотами (“входит в минимум”, “лежать на орбите”, “вопрос не глобальный”, “расчёты траекторий”), несвойственными устной речи канцеляризмами (“в какой области выявляете себя”, “позвольте заметить”). Комическую окраску речи Глеба придают постоянные ошибки в использовании иностранных слов, ложные термины (“стратегическая философия”, “общеобразовательные кандидаты”, “проблема шаманизма”). Сочетание разнородного и производит комический эффект.
По словам автора, Глеб — “начитанный и ехидный” человек, любви к нему никто не испытывает. “Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил ещё”. Шукшину важно раскрыть через подробный словесный поединок не только характер героя, но и показать страшноватую природу смеха, переодевания Глеба в спорщика, “полуучёного”: с одной стороны, он высмеивает затасканные формулы, весь поток информации из Москвы, а с другой — как бы предупреждает, что и провинция себе на уме, что она не только объект манипуляций, “объегоривания”. Писатель одним из первых задумался над проблемой огромной важности: почему вся эта деревенская, низовая Россия так боится Москвы, владеющей “телевластью”, экспериментов над собой, исходящих из столицы? В этом отношении Глеб выступает как бы заступником деревни, отражает время в его противоречиях, “срезает” один за другим “нарост догм и лжи”.