Поскольку значительная часть моей истории (если не вся она) будет посвящена событиям с отчетливым мистическим привкусом, хочу сразу сказать, как я отношусь к этой самой мистике. Я считаю себя одним из мелких лейтенантов Мамоны – и, как служитель серьезнейшего из земных мистицизмов, испытываю брезгливое недоверие к любым формам мистицизма декоративного – от косых хомяков, предсказывающих футбольное будущее, до мировых религий, не даже на это. Я называю серьезнейшим из мистицизмов, конечно, ту его форму, которая сказочно разбогатеть всемирно известным инвесторам – например, Джорджу Соросу или Уоррену Баффету. Как профессионал, я знаю: при отсутствии надежного инсайда подсказать, в какой момент покупать, а в какой продавать акции, валюты или коммодитиз, может только мистическое чувство. Это нельзя раз за разом делать верно, опираясь лишь на «информацию» – дело в том, что современный мир производит ее в таком разнонаправленном, дешевом и обильно-пенном ассортименте, что выбор между ее взаимоисключающими векторами ничем не отличается от гадания на кофейной гуще. Зайдите на CNBC, прочтите одни заголовки – и поймете, о чем я. Знание, к какому потоку информации прислушаться – и есть ясновидение. Еще за таким знанием может стоять инсайдерская осведомленность. Но инсайд, как известно, не бывает постоянным. Или, вернее, становится таковым исключительно при отбытии тюремного срока. Сидите себе inside your cell вчера, сегодня и завтра… Так что герои финансового космоса не жулики, нет. Они мистики. Причем очень успешные. И им не «инсайд», а «инсайт» – подобие особого духовного озарения, в котором они пребывают. Во всяком случае, так я пишу в своих обзорах, когда работаю на Цивилизацию. Когда я работаю на Вату, мои взгляды несколько запутанней. Но об этом позже. Поэтому я не то чтобы совсем не верю в мистику. Я в нее верю – но только что объяснил, в какую. Архаичные суеверия не для меня. Я строгий и последовательный материалист – в том, что касается природы моего разума и окружающего мира. Но в Духа Денег я тем не менее верю всей душой, хотя и не пишу о нем в обзорах. Противоречия здесь нет. Этот могучий Дух – такой же материалист, как я. Материалист до такой степени, что полностью отрицает свое существование – и вместе с ним его бытие тщательно скрываем мы, его слуги. Теперь, надеюсь, дальнейшее будет понятней
В рассказе "Как я стал писателем" Иван Сергеевич Шмелёв пишет о трёх периодах своего профессионального становления: "дописьменный", когда мальчиком фантазировал на разные темы, "письменный", когда писал первые робкие, ученические сочинения, и "печатный", когда его первый рассказ "У мельницы" опубликовали в солидном журнале. Получив гонорар, ободрённый редактором молодой человек почувствовал себя другим, не похожим на всех остальных людей. "Только одно я чувствовал: что-то я должен сделать, многое узнать, читать, вглядываться и думать... — готовиться", --так он заканчивает свой рассказ. Я понимаю эти слова буквально: стать писателем можно только тогда, когда много работаешь познаёшь жизнь, учишься и совершенствуешься. И это в писательском труде -- главное!
