Моя хозяйка Лидия начала меня ругать. Мне было очень обидно и неприятно слушать её грубые слова:
— Кривоногая! Шельма! Чего уши-то выставила? Ох, блудня! Ну, погоди! Не стыдно тебе в глаза-то глядеть, батявке? Не стыдно?
Я с недоумением глядела в глаза хозяйке, виновато мотала хвостом и не понимала, за что меня так ругают, ведь я родила двух таких прекрасных щенят!
— Сиди, никто не возьмет твоих шаромыжников! Кому они нужны… , - кричала Лидия. Так она меня ругала два дня, а на третий сказала:
— Ладно, пускай живут.
Потом одного моего ребенка забрал тракторист, который часто проезжал через деревню. Второго Лидия отнесла за реку в соседнюю деревню, а взамен принесла рыжего молодого кота. Мне это было очень неприятно. А Лидия была довольна.
Но я не смирилась с такой несправедливостью моей хозяйки и каждый день бежала к своим детям, чтобы их покормить своим молоком.
Пусть не думают, что я плохая мать!
Жилин каждую минуту думал, как Он понравился татарскому атаману тем, что отвечал ему смело, ничего не боялся и стоял на своем даже под угрозой смерти. Он не надеялся ни на чью и не хотел просить денег для выкупа у своей бедной матери.
Совсем не так повел себя Костылин. Он сразу согласился писать письмо о выкупе, не пытался уменьшить сумму, и татары прозвали его «смирный». Жилин все время что-то высматривал и придумывал, а Костылин «по целым дням сидит в сарае и считает дни, когда письмо придет, или спит». Он не пытался сразу смирился со своей участью.
Жилин был «на всякое рукоделье мастер»: он все время мастерил поделки, чинил сломанные вещи, и татары за мастерство стали уважать его еще больше. Костылин, скорее всего, ничего делать не умел.
Жилин придумал план побега. По ночам он копал яму под сараем, чтобы выбраться. Он позвал Костылина с собой, потому что не мог бросить товарища. Но неуклюжий Костылин всю дорогу стонал: у него болели ноги, он не мог идти и спотыкался. Из-за этого они не успели далеко убежать, и их снова поймали.
Именно Жилину удалось все же сбежать, а Костылин так и остался сидеть в яме, пока за него не получили выкуп, и его потом «еле живого привезли».