От царя и Великого князя Ивана Васильевича всея Руси Василию Григорьевичу Грязному-Ильину
Писал ты, что за грехи взяли тебя в плен ; так надо было Васюшка, без пути средь крымских улусов не разъезжать; а уж как заехал, надо было не по-объездному спать: ты думал, что в объезд приехал с собаками и зайцами, а крымцы самого тебя к седлу и привязали. Или ты думал, что и в Крыму можно так же, как у меня, стоя за кушаньем, шутить? Крымцы так не спят, как вы, да вас, неженок, умеют ловить; они не говорят, дойдя до чужой земли: «Пора домой!» Если бы крымцы были такими бабами, как вы, то им бы и за рекой не бывать, не только что в Москве . Ты объявил себя великим человеком, так ведь это за грехи мои случилось (и нам это как утаить?), что отца нашего и наши князья и бояре нам стали изменять, и мы вас, холопов, приближали , желая от вас службы и правды. А вспомнил бы ты свое и отца своего величие в Алексине: такие там в станицах езжали, а ты в станице у Пенинского был чуть ли не в охотниках с собаками, а предки твои у ростовских архиепископов служили. И мы не запираемся, что ты у нас в приближенье был; и ради приближенья твоего тысячи две рублей дадим, а до сих пор такие и по пятьдесят рублей бывали, а сто тысяч выкупа ни за кого, кроме государей, не берут, и не дают такого выкупа ни за кого, кроме государей. А если б ты объявил себя маленьким человеком, за то тебя бы в обмен Дивея не просили. Про Дивея хоть хан и говорит, что он человек маленький, да не хочет взять за тебя ста тысяч рублей вместо Дивея: Дивей ему ста тысяч рублей дороже; за сына Дивеева он дочь свою выдал; а нагайский князь и мурзы — все ему братья; у Дивея своих таких полно было, как ты, Вася. Кроме князя Семена Пункова не на кого было бы менять Дивея; разве что, если бы надо было доставать князя Михаила Васильевича Глинского , можно было его выменять; а в нынешне время некого на Дивея менять. Тебе, выйдя из плена, столько не привести татар и не захватить, сколько Дивей христиан пленит. И тебя ведь на Дивея выменять не на пользу христианству, во вред ему: ты один свободен будешь, да приехав из-за своего увечья лежать станешь, а Дивей, приехав, станет воевать, да несколько сот христиан получше тебя пленит. Какая в этом будет польза?
В этом стихотворении очень ярко проявляются образы чувств: образ печали, смуты в начале произведения и образ легкости, облегчения в конце. Чтобы яснее почувствовать первый образ, используются такие тропы, как эпитет (В минуту трудную), метафора (Теснится в сердце грусть). Используется также инверсия для выделения интонационно смыслового слова (В минуту трудную; молитву чудную; сила благодатная и т д). Также для создания образа смуты автор использует ассонанс (Повторяется звук [у]). Все это придает ощущение тяжести на душе. Противопоставляется грусти чувство облегчения. такой прием называется антитезой. В этом стихотворении он не только угадывается, но даже и ясно представляется текстуальными антонимами (Трудную - легко; теснится грусть - бремя скатится). Для создания образа легкости тоже используется метафора (Бремя скатится) и повтор (легко-легко). Изменился и звуковой фон: гласная [у] пропала, а появились [а],[э]. Эти звуки более открытые, в отличие от [у].
Еще одним важным образом является образ самой молитвы. В его создании используются инверсионные эпитеты (Молитву чудную; сила благодатная; слов живых) и метафора (Дышит прелесть). Молитва показана нам чудодейственной силой, и именно она облегчает жизнь человека, она заведует теми святыми изменениями состояния души человека. Заметим также, что в стихотворении только одни глагол напоминает нам о существовании лирического героя: я твержу. Все остальные глаголы говорят о молитве и состоянии души.
Таким образом, первая строфа - это описание состояния души лирического героя, вторая - описание силы и прелести живых слов этой молитвы, третья - рассказ о том, что приносит человеку сила благодатная.
Мне нравится это стихотворение из-за его необыкновенной чувственности. Оно заставляет прожить меня состояние героя. и самое главное - я верю написанному Лермонтовым.
