“Как всякий настоящий, а тем более великий поэт, Лермонтов исповедовался в своей поэзии, и, перелистывая томики его сочинений, мы можем прочесть историю его души и понять его как поэта и человека”, — писал И. Андроников. Страницы его юношеских тетрадей похожи на поэтические дневники, полные размышлений о жизни и смерти, о вечности, о добре и зле, о смысле бытия, о любви, о будущем и
Редеют бледные туманы Над бездной смерти роковой, И вновь стоят передо мной Веков протекших великаны...
Мне как читателю нравится путешествовать на крыльях лермонтовской лирики. Воображение поэта уносило его то на Кавказ, где он побывал в детстве, а потом служил, то в страны, где он не бывал вовсе, — в Литву, Финляндию, Испанию, Шотландию, Грецию, в будущее и в и даже в надмирное пространство:
Как часто силой мысли в краткий час Я жил века и жизнию иной, И о земле позабывал...
Его мысль в непрестанном лирическом горении. Недаром Белинский сразу же отметил у Лермонтова “резко ощутительное присутствие мысли”, а не одни пластические образы. Его мысли, обретя художественную форму, сделали известными многие стихотворения поэта. Это и “Дума”, “Не верь себе”, “Демон”, “Сказка для детей”. Поэт высказывает небывалые в то время в светском обществе откровения:
И ненавидим мы, и любим мы случайно, Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви, И царствует в душе какой-то холод тайный, Когда огонь кипит в крови.
Природа наделила Лермонтова мощным лирическим чувством и страстями. Маленьким мальчиком он плакал на коленях у матери от песни, которую она напевала ему. И в память о рано ушедшей матери и о той песне он написал потом своего “Ангела”:
Он душу младую в объятиях нес Для мира печали и слез; И звук его песни в душе молодой Остался - без слов, но живой.
Лермонтов и полюбил очень рано, в десятилетнем возрасте. Вспоминая через несколько лет златокудрую девочку и Кавказские горы, он записал в свою тетрадку: “Говорят (Байрон), что ранняя страсть означает душу, которая будет любить изящные искусства. Я думаю, что в такой душе много музыки”. Лермонтов, я полагаю, утверждал это на основании своего опыта. Итак, добрый характер, любящее сердце увлекаться — вот, на мой взгляд, важные качества Лермонтова-лирика. Приведу стихи, посвященные умершему другу поэта, декабристу А. Одоевскому, с которым он подружился на Кавказе:
Мир сердцу твоему, мой милый Саша! Покрытое землей чужих полей, Пусть тихо спит оно, как дружба наша В немом кладбище памяти моей.
Или вот еще пронзительнее, тоже о преданности любви и дружбе:
О друг! всегда везде с тобою Душа моя.
Я считаю, что за тринадцать лет творчества Лермонтов совершил, если так можно выразиться, лирический подвиг. Он опоэтизировал всегда заедающую душу серую обыденность жизни, заронил в нее искру страсти, любви и надежды. Прекрасно, что на лирическом опыте такого поэта, как М. Ю. Лермонтов, нам выпало осваивать страну мечты, страну “горнего духа”.
Жил был царь и три брата из одного села которых царь нанял для важного дела , кто-то воровал пшеницу, царь послал охранять пшеницу. Два старших сына проспали весь дозор, а младший поймал лошадь, лошадь откупилась двумя своими жеребятами и коньком-горбуньком. Братья украли коней у младшего( у Ивана) и хотели продать на рынке. Но младший понял их коварный план и забрал своих коней, конек-горбунок был с ним везде( не превлекал внимания братьев), сам Иван продал коней и царь предложил ему работу при дворе. Ночью пока Ваня спал, спальник украл у него перо жар-птицы. Конек-горбунок достать перо. Потом спальник говорит что Иван может достать царь-девицу. Иван с коньком-горбунком приносят девицу, царь сразу хочет на ней жениться, а она отказывается, мол не хочет чтобы её муж был стариком и предлагает ему чудо средство. Надо искупаться в трех котлах( в молоке, кипятке и в холодной воде) царь потребовал чтобы Иван первый через это. конек-горбунок Ивану и с тем ничего не случилось, а царь сварился. Ваня ставший писанным красавцем идёт под венец с царь-девицей. Народ признает их своими правителями и как итог свадебный пир.
Расстелили на полу материал, нашли дырку для головы и стали мерить рулеткой 60-60-60. Потом измерили Иркины рост, полноту, длину рук, толщину шеи, вырез для рук, добавили еще 5 см, на загиб, накинули поверх одежды. . .да. . .Стали еще раз перемерять. Ведь есть поговорка: 7 раз отмерь, один раз отрежь. Вот и пришлось 7 раз мерить. ..Но каждый раз значения получались разные. То Ирка живот втягивала - начиталась в женских журналах о вреде целлюлита для внутренних органов, вот и поджимает живот, мол вот - как у моделей. На ткани уже разными мелками были нанесены линии кроя и они не совпадали. Тут Вовка предложил отрезать по самой крайней линии, чтобы не ошибиться и костюм бы мог пригодиться на следующий год. Наш Вовочка самый умный, в отличие от анекдотского! Так и сделали. Вовчику и поручили сделать раскрой. Правильно говорят "Дело мастера боится" он так здорово разрезал, что получилось за один раз вырезал обе половинки, т. е. и переднюю и заднюю и теперь надо только из на машинке. Тут Ириша категорически встала в "позу" руки положила на бедра и говорит, что шить - это женское дело и села за мамину швейную машинку. И тут с первого раза не пошло, то шов выходил за края сатериала, то криво ложился, то нить обрывалась, но Вовочка и тут был на высоте своего интеллекта. Он предложил одновременно всем нам троим в ручную сшить по краям накидку и не мучится с машинкой. Не голова, а дом Советов! Разложились на полу, взяли иголку и нитки и приступили к делу. Работали неделю по 3 часа после школы, чтобы нам родители не мешали и могла успеть сделать уроки. И вот, дело сделано. Накидка халуинская готова и Ирка приготовилась облачиться в праздничный наряд. Она встала в центре зала, а я с Вовкой, взяв накидку с 2-х сторон одели ее сверху на ее голову. . но, как всегда, голова почему-то не показывалась на нарядом. Ага, мы зашили почти всё и вырез для головы тоже. . . Наимудрейший Вовка скомандовал: снять и дать мне ножницы. Легким движением руки. . .Мешок превратился в красивый наряд и Ирка легко его надела. Она кружилась в нем и чуть не упала. . .но это не важно. Теперь мы стали ждать халуйского праздника, когда все халуи собираются на шабаш и веселятся. На праздник были приглашены все ученики класса и их родители. Мы спрятали наряды и переоделись в них перед самым выходом в Актовый зал. В зале было много народу и кого тут только не было и черти с лешими, скелеты и другой нечисти, но наш костюм из дорогой ткани и настоящая тыква были самыми лучшими. Мы прыгали, визжали и веселились. . . Но потом мама Ирки позвала меня и Вовку и в присутствии Ирки спросила: "А кто испортил ее вечернее платье? " Тут мы получили с Вовкой по тыкве и уши у нас горели не от стыда, а от крепких маминых пальцев, но больше всего досталось Ирке, потому что девчонок не бьют.. . Вот и думайте какая тут мораль.
Страницы его юношеских тетрадей похожи на поэтические дневники, полные размышлений о жизни и смерти, о вечности, о добре и зле, о смысле бытия, о любви, о будущем и
Редеют бледные туманы
Над бездной смерти роковой,
И вновь стоят передо мной
Веков протекших великаны...
Мне как читателю нравится путешествовать на крыльях лермонтовской лирики. Воображение поэта уносило его то на Кавказ, где он побывал в детстве, а потом служил, то в страны, где он не бывал вовсе, — в Литву, Финляндию, Испанию, Шотландию, Грецию, в будущее и в и даже в надмирное пространство:
Как часто силой мысли в краткий час
Я жил века и жизнию иной,
И о земле позабывал...
Его мысль в непрестанном лирическом горении. Недаром Белинский сразу же отметил у Лермонтова “резко ощутительное присутствие мысли”, а не одни пластические образы. Его мысли, обретя художественную форму, сделали известными многие стихотворения поэта. Это и “Дума”, “Не верь себе”, “Демон”, “Сказка для детей”.
Поэт высказывает небывалые в то время в светском обществе откровения:
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
Природа наделила Лермонтова мощным лирическим чувством и страстями. Маленьким мальчиком он плакал на коленях у матери от песни, которую она напевала ему. И в память о рано ушедшей матери и о той песне он написал потом своего “Ангела”:
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез;
И звук его песни в душе молодой
Остался - без слов, но живой.
Лермонтов и полюбил очень рано, в десятилетнем возрасте. Вспоминая через несколько лет златокудрую девочку и Кавказские горы, он записал в свою тетрадку: “Говорят (Байрон), что ранняя страсть означает душу, которая будет любить изящные искусства. Я думаю, что в такой душе много музыки”. Лермонтов, я полагаю, утверждал это на основании своего опыта.
Итак, добрый характер, любящее сердце увлекаться — вот, на мой взгляд, важные качества Лермонтова-лирика. Приведу стихи, посвященные умершему другу поэта, декабристу А. Одоевскому, с которым он подружился на Кавказе:
Мир сердцу твоему, мой милый Саша!
Покрытое землей чужих полей,
Пусть тихо спит оно, как дружба наша
В немом кладбище памяти моей.
Или вот еще пронзительнее, тоже о преданности любви и дружбе:
О друг! всегда везде с тобою
Душа моя.
Я считаю, что за тринадцать лет творчества Лермонтов совершил, если так можно выразиться, лирический подвиг. Он опоэтизировал всегда заедающую душу серую обыденность жизни, заронил в нее искру страсти, любви и надежды. Прекрасно, что на лирическом опыте такого поэта, как М. Ю. Лермонтов, нам выпало осваивать страну мечты, страну “горнего духа”.