Парадокс – это необычная, непривычная, противоречивая, выбивающаяся из общего строя ситуация. Такая ситуация не имеет логического объяснения и не объясняется общепринятыми законами и канонами.
в третьем действии (явл. 14-21) толпа глупцов, по выражению автора комедии, устремляется против чацкого. среди них распространяется сплетня о том, что наш герой сошёл с ума. этот слух быстро разлетается и, в результате, обрастает множеством подробностей, которые сообщают «очевидцы». здесь грибоедов мастерски показывает «игру в испорченный телефон». самое главное, что этот слух пустил не кто иной, как софья: а, чацкий! любите вы всех в шуты рядить, угодно ль на себе примерить?
В эпизоде с куклой Вася предстал перед нами как человек, полный доброты и сострадания. Он пожертвовал своим спокойствием и благополучием, навлек на себя подозрения ради того, чтобы его маленькая подруга могла радоваться игрушке — первый и последний раз в своей жизни. Тыбурций увидел эту доброту мальчика и сам пришел в дом судьи в тот момент, когда Васе было особенно плохо. Он не мог предать своих товарищей, и Тыбурций, как человек проницательный, почувствовал это. Вася пожертвовал своим покоем ради Маруси, и Тыбурций тоже пожертвовал своим пристанищем на горе, хотя понимал, что отец Васи — судья: «У него есть глаза и сердце только до тех пор, пока закон спит себе на полках...» Тыбурций понимал что важно, когда ребенок из обеспеченной семьи с детства узнает, что не все живут хорошо, что есть бедность и горе, научится сострадать этим людям и жалеть их. С самоотверженного поступка Тыбурция судья увидел не образ бродяги-сына, к которому он привык, а истинную душу своего ребенка: «Я вопросительно поднял глаза на отца. Теперь передо мной стоял другой человек, но в этом именно человеке я нашел что-то родное, чего тщетно искал в нем прежде. Он смотрел на меня обычным своим задумчивым взглядом, но теперь в этом взгляде виднелся оттенок удивления и как будто вопрос. Казалось, буря, которая только что пронеслась над нами обоими, рассеяла тяжелый туман, нависший над душой отца. И отец только теперь стал узнавать во мне знакомые черты своего родного сына»
