Сделайте вопрос и ответ тук-тук! тук-тук! тук-тук! - стучат колеса, и поезд быстро мчится все вперед и вперед. мне слышатся в этом однообразном шуме одни и те же слова, повторяемые десятки, сотни, тысячи раз. я чутко прислушиваюсь, и мне кажется, что колеса выстукивают одно и то же, без счета, без конца: вот так-так! вот так-так! вот так-так! колеса стучат, а поезд мчится и мчится без оглядки, как вихрь, как в окне навстречу нам бегут кусты, деревья, станционные домики и телеграфные столбы, наставленные по откосу полотна железной или это поезд наш бежит, а они спокойно стоят на одном месте? не знаю, не понимаю. впрочем, я многого не понимаю, что случилось со мною за эти последние дни. господи, как все странно делается на свете! могла ли я думать несколько недель тому назад, что мне придется покинуть наш маленький, уютный домик на берегу волги и ехать одной-одинешеньке за тысячи верст к каким-то дальним, совершенно неизвестным да, мне все еще кажется, что это только сон, но - увы! - это не - петербург! - раздался за моей спиной голос кондуктора, и я увидела перед собою его доброе широкое лицо и густую рыжеватую бороду. этого кондуктора звали никифором матвеевичем. он всю дорогу заботился обо мне, поил меня чаем, постлал мне постель на лавке и, как только у него было время, всячески развлекал меня. у него, оказывается, была моих лет дочурка, которую звали нюрой и которая с матерью и братом сережей жила в петербурге. он мне и адрес даже свой в карман сунул - "на всякий случай", если бы я захотела навестить его и познакомиться с нюрочкой. - уж я вас жалею, барышня, - говорил мне не раз во время моего недолгого пути никифор матвеевич, - потому сиротка вы, а бог сироток велит любить. и опять, одна вы, как есть одна на свете; петербургского дяденьки своего не знаете, семьи его нелегко а только, если уж невмоготу станет, вы к нам приходите. меня дома редко застанете, потому в разъездах я все больше, а жена с нюркой вам рады будут. они у меня я ласкового кондуктора и обещала ему побывать у - петербург! - еще раз выкрикнул за моей спиной знакомый голос и, обращаясь ко мне, добавил: - вот и приехали, барышня. дозвольте, я вещички ваши соберу, а то после поздно будет. ишь суетня какая! и правда, в вагоне поднялась страшная суматоха. пассажиры и пассажирки суетились и толкались, укладывая и увязывая вещи. какая-то старушка, ехавшая напротив меня всю дорогу, потеряла кошелек с деньгами и кричала, что ее обокрали. чей-то ребенок плакал в углу. у двери стоял шарманщик и наигрывал тоскливую песенку на своем разбитом инструменте. я выглянула в окно. господи! сколько труб я увидала! трубы, трубы и трубы! целый лес труб! из каждой вился серый дымок и, поднимаясь вверх, расплывался в небе. моросил мелкий осенний дождик, и вся природа, казалось, хмурилась, плакала и жаловалась на что-то. поезд пошел медленнее. колеса уже не выкрикивали свое неугомонное "вот так-так! ". они стучали теперь значительно протяжнее и тоже точно жаловались на то, что машина насильно задерживает их бойкий, веселый ход. и вот поезд остановился. - , приехали, - произнес никифор матвеевич. и, взяв в одну руку мой теплый платок, подушку и чемоданчик, а другою крепко сжав мою руку, повел меня из вагона, с трудом протискиваясь через толпу.
