1)Мифология есть совокупность подобных сказаний о богах и героях и, в то же время, система фантастических представлений о мире. Мифологией называют и науку о мифах. Мифотворчество рассматривается как важнейшее явление в культурной истории человечества.
2)Древнегре́ческая мифоло́гия (мифология Древней Греции) — мифология древних греков, тесно переплетающаяся с их религией. Оказала огромное влияние на развитие культуры и искусства всего мира и положила начало бесчисленному множеству религиозных представлений о человеке, героях и богах
3).Рито́рика — филологическая дисциплина, изучающая искусство речи, правила построения художественной речи, ораторское искусство, мировоззрение и красноречие. Первоначальное значение слова риторика — наука об ораторском искусстве — впоследствии расширилось до теории прозы, аргументации.
4)Эссе́ — литературный жанр, прозаическое сочинение небольшого объёма до 25 страниц иногда и больше, свободной композиции, подразумевающее впечатления и соображения автора по конкретному поводу или предмету.
5)Язы́чество — принятый в христианском богословии и в исторической литературе термин, обозначающий традиционные и нехристианские религии. В более узком смысле, язычество — политеистические религии. Впрочем, далеко не все «языческие религии» политеистичны.
Відповідь:
Автор рассказа занимает позицию, что родителей нужно любить, уважать и не забывать. Поэтому он на стороне Катерины Петровны. Описание писателем природы, дома, сада, обычных людей - все это нацелено на передачу душевного состояния Катерины Петровны. Описания Насти почти нет. А душевное состояние Насти рассматривается только через призму ее игнорирования матери о приезде и дальнейшего сожаления об этом. А ведь Настя, наверное, не была совсем уж таким плохим человеком. Деятельная, активная, целеустремленная. Но все это в рассказе уходит на второй план.
Пояснення:
Композиционно поэма «Мертвые души» состоит из трех внешне замкнутых, но внутренне взаимосвязанных кругов. помещики, город, жизнеописание Чичикова, объединенных образом дороги, сюжетно связанных аферой главного героя.
Но среднее звено — жизнь города — само состоит как бы из сужающихся кругов, тяготеющих к центру; это графическое изображение губернской иерархии. Интересно, что в этой иерархической пирамиде губернатор, вышивающий по тюлю, выглядит как бы фигурой марионеточной. Истинная жизнь кипит в гражданской палате, в «храме Фемиды». И это естественно для административно-бюрократической России. Поэтому эпизод посещения Чичиковым палаты становится центральным, самым значительным в теме города.
Описание присутствия — апофеоз гоголевской иронии. Автор воссоздает истинное святилище российской империи во всем его смешном, уродливом виде, вскрывает все могущество и одновременно немощность бюрократической машины. Издевка Гоголя беспощадна: перед нами храм взяточничества, единственный его «живой нерв».
В этом якобы храме, в этой цитадели разврата возрождается образ Ада — хоть и опошленного, комического — но истинно Русского Ада. Возникает и своеобразный Вергилий — им оказывается «мелкий бес» — палатский чиновник, что «прислужился нашим приятелям, как некогда Вергилий прислужился Данту, и провел их в комнату присутствия, где стояли одни только широкие кресла и в них перед столом, за зеркалом и двумя толстыми книгами сидел один, как солнце, председатель. В этом месте Вергилий почувствовал такое благоговение, что никак не осмеливался занести туда ногу…» Как блистательна гоголевская ирония! Как бесподобен председатель — «солнце» гражданской палаты! Как неподражаемо комичен этот убогий Рай, перед которым коллежского регистратора охватывает священный трепет! И самое смешное — как и самое трагичное, страшное! — то, что новоявленный Вергилий воистину почитает председателя — солнцем, его кабинет — Раем, его гостей — святыми Ангелами…
Как же мельчают, как испошляются души в подобном мире! Как жалки и ничтожны их представления об основополагающих для христианина понятиях — Рай, Ад, душа!
Что считают душой, лучше всего показано в эпизоде смерти прокурора: ведь о том, что у «покойника была, точно, душа», окружающие догадались, лишь когда он умер и стал «одно, только бездушное тело». Для них душа — понятие физиологическое! И в этом — духовная катастрофа.
В отличие от тихой, размеренной помещичьей жизни, где время, кажется, застыло, жизнь города кипит, клокочет. Но жизнь эта — призрачна, это не деятельность, а пустая суета. Что взбаламутило город, заставило в нем все тронуться с места? Сплетни о Чичикове. Все это смешно и ужасно одновременно» Пустословие, которое перерастает в духовную пустоту — вот главная идея гоголевского города.
Контраст суетливой внешней деятельности и внутреннего окостенения поразителен. Жизнь города мертва и бессмысленна, как вся жизнь этого безумного мира. Черты алогизма в образе города доведены до предела, с них и начинается повествование. Вспомните тупой, бессодержательный разговор мужиков, докатится колесо до Москвы или до Казани, комичный идиотизм вывесок «И вот заведение», «Иностранец Иван Федоров»…
Во многом образ губернского города в «Мертвых душах» напоминает образ города в «Ревизоре». Но укрупнен масштаб: вместо затерянного в глуши городишки, откуда «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь», город центральный — «невдалеке от обеих столиц». Вместо мелкой сошки городничего — губернатор. Но жизнь — пустая, алогичная, бессмысленная — та же: «мертвая жизнь».