ответ: "Володя снизу посмотрел в широкое, насмешливо-злое лицо Яшки." "...повернул к Володе свое счастливое широкое лицо, сипло засмеялся было..."
"Он завидовал Яшкиному загару и его походке, при которой шевелятся плечи и лопатки и даже уши и которая у многих деревенских ребят считается особенным шиком."
"На что уж Колька да Женька Воронковы - рыбаки, а и те признают, что лучше его нет рыболова во всем колхозе. Только отведи на место да покажи - яблоками засыплют!" "А вообще в туман рыба берет - успевай таскать!" (Яшка о себе)
"- ...Ты дроздов-то ловил когда? - Никогда не ловил... - У Мишки Каюненка сетка есть, вот погоди, пойдем ловить. Они, дрозды-то, жаднющие... По полям стаями летают, червяков из-под трактора берут. Ты сетку растяни, рябины набросай, затаись и жди. Как налетят, так сразу штук пять под сетку полезут..." (Яшка об охоте на птиц)
Объяснение:
Чтобы найти в тексте былины "Илья Муромец и Соловей-разбойник" эпитеты и гиперболы, следует обратится к тексту самой былины, а не созданной на ее основе сказки.
Эпитеты - это красочные описания, слова, придающие большую выразительность речи. Найдем эпитеты в тексте былины:
В первой же строфе мы встречаем сразу три эпитета, которые характеризуют Илью Муромца: удаленький, дородный, добрый. Далее Илью также называют Славным, стрелу каленой, земля сырая, стремечко булатное. Киев называется стольным, палаты в нем белокаменные, князь Светлый. Уста свои Соловей зовет Сахарными.
Гипербола - это сознательное преувеличение. Язык былин часто использует гиперболы и их много в былине "Илья Муромец и Соловей-разбойник".
Назовем некоторые гиперболы:
Силы черным-черно, С горы на гору перескакивать, Не малу стопу- полтора ведра, От свиста маковки покривились, околенки рассыпались
— Ванька!
— Жук!
Ванька Жуков, девятилетний мальчик, лопоухий и большеглазый, испуганно оглянулся на крик Дылды и Колбасы.
— Не боись! — Как петух к воробышку подлетел долговязый Дылда к Ваньке и с ходу щелканул его по лбу. — Айда в библиотеку! Там…
— Там книжка про тебя! — выпалил Колбаса, краснощекий и толстогубый увалень, вынырнув из-под руки Дылды.
Ванька ничего не понял.
— Цыть, колбаса собачья! Поперед гуся утя не ходит! — Дылда рассерженно ткнул Колбасу пальцем в живот. Колбаса мячиком отскочил в сторону, обидчиво сказал:
— Попросишь еще у меня резинки жевательной или сигарет с фильтром… шиш получишь. — Шмыгнул широким утиным носом и покатился колобком прочь по коридору.
Дылда, широко расставив ноги, молча, не мигая, смотрел на Ваньку, словно видел его в первый раз, хотя в рыбьих неживых глазах — скучная бесцветная вода.
— В библиотеке… — Дылда нехотя выплевывал слова… будто шелуху семечек… — книжка «Ванька» называется… Ха-ха-ха! — неожиданно развеселился он. — В книжке-то тебя забыли постричь!
— Про меня? — Ванька вмиг забыл о своем страхе. — Про меня? — Не верил он. — Как это?
— Я, што ль, знаю! — Дылда и в самом деле не знал. Не знал, как быть теперь с этим мелюзгатым пацаном, о котором книжка написана.
— А. П. Чехов написал! — гордо подбоченился Дылда, словно сам и сочинил эту книжку. — Я смотрю — «Ванька»… и — нарисован — ты. Спрашиваю у Тать Сановны: это про какого Ваньку? Она говорит спокойно: про Жукова. — Дылда потрогал свои большие уши. — У меня аж хлопалы завернулись! Ну я и дернул с Колбасой тебя искать. Айда…
— Дронов! — В коридоре у входной двери стоял физорг, по прозвищу «Фашист». — Дронов! — Металлический голос брезглив. — Дронов! Ты у меня на этой неделе еще лещей по шее не получал?
— Не получал… — виновато ссутулился Дылда и заковылял к физоргу. И куда у Дылды жар перьев и звон шпор делся? Как курица мокрая стал… Ванька не стал ждать грома на свою голову: молния рядом сверкнула — нечего капли ртом ловить, а бери ноги в руки и — тикай… Ванька так и сделал: быстренько юркнул в боковой коридорчик.
…В библиотеке — никого, одна Тать Сановна: мух газеткой бьет и на счетах косточки откладывает.
— Сорок три штуки! — гордо и радостно объявила она появившемуся Ваньке. — Тебе чего?
— Книжку… — замялся, застеснялся Ванька.
— Какую… — На молочно-сдобном личике библиотекарши еще не остыл розоватый азарт охотника и победителя.
— Я сам поищу, — Ванька с боязнью подошел к стопке книг на столе. Вот она! Он сразу увидел, узнал… С обложки на него смотрел грустными синими глазами мальчишка… на курносом лице — конопушки… только вот — лохмоголовый…
Ванька, затаив дыхание, взял книжку и, открыв ее на первой страничке, прочитал: «Ванька Жуков, девятилетний мальчик, отданный три месяца назад…» и — сильно захлопнул книгу. «Три месяца… три месяца… отданный… отданный…» — непроизвольно шептали губы, и слезы сами покатились из глаз. Боясь громко расплакаться, Ванька бросился стремглав из библиотеки, из детского дома в сад, в укромное место.
Долго сидел Ванька на самой дальней скамейке, не решаясь открыть книжку. «А что ее читать… — думал он. — Я и так все про себя знаю и про мамку тоже, и про папку…»
Отец бросил их, когда ему, Ваньке, было семь лет. Ушел к другой красивой тетеньке. Отец, как говорила мамка, задурел