Как мне кажется, загадка характера Хлестакова кроется в том, что это совершенно глупый и безвольный человек, на фоне остальных персонажей он абсолютно не выделяется, то есть ничем непримечателен. Никогда не знаешь, какой подлости или какого коварства придется ждать от этого человека - никто не может заглянуть в его душу, и узнать, что там, потому что у Хлестакова нет ничего внутреннего, нет души.
В рассказе "Ревизор" Хлестаков сначала даже не понимает, что его приняли за государственного служащего, понимает он это только перед своим отъездом. Хлестаков даже не пытается взять ситуацию в свои руки и идет "По течению", что уготовила ему его судьба.
Однако несмотря на глупость, чиновники накручивают себе в голове образ, что он - "Умнейший человек" и приписывают ему разные положительные качества, которые далеки от действительности.
Таким образом мы можем наблюдать в произведении Николая Васильевича Гоголя аллюзии на общество 19 века - когда имело большую степень звание или место работы, чем реальные человеческие качества.
Объяснение:
Загадка характера Хлестакова в том, что этот персонаж глуп, безволен и не имеет никаких устремлений. Он совершенно серый, ничем не примечательный человек. Если от такого человека чего-то ждать заранее, как-то представлять себе его, то он будет казаться существом загадочным и недоступным пониманию. Такие люди не имеют света внутри себя, они светят отражённым светом, любые фантастические представления о них зеркально возвращаются обратно, будто бы соответствуя истине. Внутрь Хлестакова нельзя проникнуть, потому что у него есть только внешнее. Если человек напуганный припишет ему какое-либо значение и роль, то увидит своё же представление о нём, но будет считать, что сам Хлестаков подтверждает его догадки. Хлестаков совершенно пассивен, от него нет никаких проявлений, личностных флюидов, за его реальную личность невозможно зацепиться, потому что фактически она отсутствует. Но недаром говорится, что свято место пусто не бывает. Пустота Хлестакова послушно заполняется тем содержанием, которое ему приписывают. Чиновники накручивают фантастические образы, и все эти образы отражаются от незамутнённого зеркала абсолютной поверхностности Хлестакова. В этом Хлестаков демонически беспределен.
Образ Хлестакова в «Ревизоре» — это действительно художественное открытие Н.В. Гоголя. Он учит нас, что к любому событию или явлению надо подходить без предубеждения, без заранее сформированного мнения.
Если наше представление о ситуации или человеке с самого начала строится на наших собственных измышлениях, то ситуация обязательно станет неконтролируемой и непонятной. Если мы будем упорствовать в своих заблуждениях и искать им подтверждения, то эта ситуация или человек станут таинственными, засасывающими в себя нашу энергию, мы станем зависимы от них и послушны им. Любая бессмысленность, абсурд, нелепость могут стать тогда для нас источником фатальной зависимости и привести к тяжёлым последствиям. Ещё хорошо, если предмет или человек не будут иметь собственных целей, производя такое впечатление, но часто этим приёмом пользуются сознательно, заманивая в секты или занимаясь вымогательством.
Хлестаков не пользуется сознательно выгодой своего положения, он и не задумывается, в чём оно состоит, только перед самым отъездом у него возникает смутная догадка, что его приняли «за государственного человека», за кого-то другого, но за кого именно, — он так и не понял. Всё происходящее с Хлестаковым происходит как бы помимо его воли и, тем не менее, к вящей его выгоде.
Объяснение:
На этот раз Бен, выполняя полет на стареньком «Остере», взял Деви с собой и вскоре об этом: самолет, летевший над Красным морем, безжалостно швыряло в накаленном воздухе. Но перепуганный мальчишка держался достойно, и это радовало отца. Все—таки Деви не выдержал, заплакал, а Бен еще раз подумал о том, что совсем не умеет разговаривать с сыном. Он слишком резко отвечал на вопросы ребенка, хотя обещал рассказать ему, как посадить машину.
«Все дело в том, чтобы правильно рассчитать… Когда выравниваешь самолет, надо, чтобы расстояние до земли было шесть дюймов… Ровно шесть. Если взять выше, то стукнешься при посадке и повредишь самолет. Слишком низко — попадешь на кочку и перевернешься. Все дело в последнем дюйме».Тут же отец показал мальчику, как это делается, мастерски посадив самолет на берег Акульей бухты, названной так из-за ее «населения». Бен и прилетел сюда ради того, чтобы сделать фотографии акул, подобравшись к ним как можно ближе. Попав в бухту, он, казалось, совсем забыл о сыне и только изредка давал ему распоряжения при разгрузке.
«А сюда кто-нибудь когда—нибудь заходит?» — спросил его Деви.«Никто,— пришлись ответить Бену.— Сюда можно попасть только на легком самолете».Приготовив акваланг и фотоаппарат для подводных съемок, Бен вошел в воду. Он еще раз приказал Деви не подходить к воде, не беспокоиться о нем и снова почувствовал, что говорит с сыном слишком резко, как с чужим. Мальчик смотрел на море, поглотившее его отца, и думал, что же с ним будет, если отец так и не вынырнет из морской пучины.
А Бен был поглощен работой. Акул было много, но они держались на расстоянии. Летчик решил приманить их поближе после обеда, чтобы снять фильм об акулах, заказанный ему телекомпанией. Поднявшись на поверхность, он велел сыну принести из самолета завтрак, а сам стал готовить аппаратуру к следующему погружению. Поев, прилег и тут же заснул.
Проснувшись, Бен стал готовиться к новому спуску под воду. А Деви обеспокоено смотрел на него и снова принялся спрашивать, знает ли кто—либо, что они здесь, и смогут ли их найти. Бен понял, что мальчик просто боится остаться один, и попытался успокоить его, пообещав пробыть под водой всего полчаса. Он знал, что ждать акул придется недолго, потому что теперь захватил с собой приманку — кусок конского мяса. Акулы кинулись прямо на конину. Снимки получались великолепные. Когда пленка уже кончалась, Бен заметил, что его руки и грудь вымазаны кровью от конины. Теперь акулы шли прямо на него. Человек проклял свою глупость, но было уже поздно. Страшные резцы схватили его правую руку и сквозь левую, как бритва. Что—то резануло по ногам. Вода замутилась от крови. Чудом выбравшись на берег, Бен потерял сознание. Очнувшись, он громко позвал сына и через минуту увидел его полное ужаса лицо.
«Что мне делать?» — кричал Деви. Если бы Бен знал! Руки горели, как в огне, ноги не двигались, и все плыло, как в тумане.Летчик знал, что не сможет вести самолет. А это означало гибель и его, и сына. Превозмогая страшную боль, Бен велел Деви перевязать ему руки, чтобы остановить кровь, стащить акваланг. Снова теряя сознание, он понял, что, если они хотят десятилетнему ребенку предстоит выполнить дело нечеловеческой трудности. «Единственной надеждой мальчика был самолет, и Деви придется его вести. Не было ни другой надежды, ни другого выхода… Мальчика нельзя пугать». Испуганный ребенок заплакал, но отец, собрав последние силы, попытался успокоить его, а сам в это время обдумывал план Последовали новые распоряжения, и Деви, напрягая все силы, потащил отца к самолету. «Мальчик не должен знать, что машину придется вести ему,— он перепугается насмерть»,— подумал Бен. «Этот маленький «Остер» летает сам,— сказал он,— Стоит только положить его на курс, а это нетрудно».
Поднялся ветер, а они все взбирались по склону вверх. Деви тащил, а Бен отталкивался пятками, поминутно теряя сознание и медленно приходя в себя. Два раза он срывался вниз, боль раздирала тело, обмороки учащались. Но вот и самолет. Бен велел Деви навалить камней у дверцы, чтобы можно было втащить его в кабину. Деви принялся за дело. У дверцы выросла горка камней. Оставалось самое трудное — забраться в кабину. Бен уже не сомневался, что умрет, но во что бы то ни стало хотел сына. «Важно было протянуть до Каира и показать мальчику, как посадить самолет. Этого будет достаточно». Только надежда ему вползти в машину, только она, надежда, удерживала угасающее сознание. Теперь надо успокоить перепуганного ребенка и… Нет, он не сдастся, ни за что! Бен осторожно сказал Деви, что тому самому придется взяться за дело. Мальчик послушно выполнял распоряжения отца. Л ветер крепчал. «Тяни ручку на себя… Не бойся ветра…» Гул мотора усиливался. И вот они уже в небе. Бен продолжал объяснять, что надо делать, и Деви, казалось, успокоился. Выр