Тема творчества является одной из основных в поэзии Б. Л. Пастернака. Она возникает в самых ранних стихотворениях поэта и проходит через все его творчество. Будучи символистом, футуристом или поэтом, Пастернак все время обращается к этой теме, определяя свое отношение к проблемам творчества, поэта и поэзии. Тему творчества в поэзии Пастернака необходимо рассматривать в связи с этапами творческого пути поэта и изменениями его поэтических идеалов.
Вступление Пастернака в литературу связано с его участием в литературных кружках, формировавшихся вокруг символистского издательства «Мусагет». Символистские концепции, символистская эстетика определили особенности раннего творчества Пастернака. В 1913 году Пастернак примыкает к литературной группе «Лирика». В 1914 году «Лирика» издает первый сборник стихотворений Пастернака «Близнец в тучах». Налет символизма в этой книге был достаточно силен. Стихотворения Пастернака той поры изобилуют метафорами, иносказаниями, ассоциативной образностью.
В «Лирике» происходит раскол, и Пастернак примыкает к футуристическому течению русской поэзии, он входит в группу «Центрифуга». В 1917 году Пастернак пишет статью для «Третьего сборника Центрифуги» «Владимир Маяковский как мычание». Петроград 1916 г.». В этой статье Пастернак выражает свою радость от существования талантливого поэта Маяковского и высказывает два требования, которые должны быть применимы к настоящему поэту и которым отвечает поэзия Маяковского. Во-первых, ясность творчества. Во-вторых, ответственность перед вечностью, которая является судьей настоящего поэта. В своей статье Пастернак соизмеряет творчество с категориями вечности и бессмертия. Так Пастернак понимает роль поэта, и такое отношение к поэту и поэзии пройдет через все его творчество.
С 1918 года происходит постепенное освобождение Пастернака от эстетических требований разных литературных течений. В статье «Несколько положений» Пастернак заявляет о себе как о поэте самостоятельном, не связанном эстетическими требованиями различных литературных деклараций. Теперь Пастернак в своих стихах стремится к естественность становится для него важнейшим признаком настоящего искусства.
В 1922 году вышел следующий сборник Пастернака «Сестра моя — жизнь». Тема поэта и поэзии звучит в этом сборнике в цикле «Занятие философией». Пастернак пытается дать философское определение творчества в стихотворениях «Определение поэзии», «Определение души», «Определение творчества». Творчество по своей сути для Пастернака космично, оно генетически связано со вселенной.
Наиболее сложно тема творчества звучит в романе Пастернака «Доктор Живаго» и в последнем поэтическом сборнике поэта «Когда разгуляется». Герой «Доктора Живаго» Юрий Живаго выражает взгляды самого Пастернака на миссию поэта в мире. Живаго — творческая натура; в одном из писем Пастернак признавался: «Этот герой должен будет представлять нечто среднее между мной, Блоком, Есениным и Маяковским». Юрий Живаго умирает в 1923 году, среди его бумаг обнаруживаются сочиненные им когда-то стихи, которые и составляют последнюю главу романа. Эти стихи выражают основную идею Пастернака о вечности поэзии, о бессмертии поэта.
Пастернак — христианский, православный поэт. Творчество для него — это Божий дар, как и сама жизнь. От православной религии Пастернак берет идею полного принятия жизни во всех ее проявлениях, а также идею абсолютной свободы творчества. Пастернак понимает, что только вера дает раскрытие всех творческих Особенно сильно эта идея выражается в поздней лирике Пастернака, льющейся как бы лестницей, по которой поэт приближается к Богу.
В последнем сборнике Пастернака «Когда разгуляется» тема творчества звучит в стихотворениях «Во всем мне хочется дойти…», «Быть знаменитым некрасиво…», «Ночь» и др. Проанализируем три эти стихотворения.
В стихотворении «Во всем мне хочется дойти…» Пастернак говорит о том, что в творчестве поэта должна звучать сама жизнь. Поэт хочет написать обо всем:
Объяснение:
ответ:на те твир
Объяснение:Еліза Дуліттл, квіткарка. Шоу описує її наступним чином. Її ніяк не можна назвати привабливою. Їй років вісімнадцять-двадцять, не більше. На ній чорний солом’яний капелюх, сильно постраждалий на своєму віку від лондонського пилу і кіптяви і навряд чи знайомий зі щіткою. Волосся її якогось мишачого кольору, що не зустрічається в природі: тут явно необхідні вода і мило. Поруділе чорне пальто, вузьке в талії, ледве доходить до колін; з-під нього видно коричневу спідницю і полотняний фартух. Башмаки, видно, також знали кращі дні. Без сумніву, вона по-своєму охайна, проте поряд з дамами рішуче здається замазурую. Риси обличчя у неї непогані, але стан шкіри залишає бажати кращого; крім того, помітно, що вона потребує послуг дантиста. У ході п’єси Еліза перетворюється. Хіггінс навчає її великосвітської вимови, у Пікерінга, бездоганного джентльмена, вона запозичує світські манери. Одночасно, і несподівано для Хіггінса, вона набуває почуття власної гідності. «Роль ця стала улюбленою жіночою роллю в театр багатьох актрис».
Генрі Хіггінс, професор фонетики. Заробляє на життя, навчаючи розбагатілих вискочок аристократичній вимові, завдяки чому вони розраховують увійти в світське суспільство. Характеристика автора: Міцний, повнокровний, завидного здоров’я чоловік років сорока або близько того; на ньому чорний сюртук, які носять адвокати і лікарі, крохмальний комірець і чорний шовковий галстук. Він належить до енергійно типу людей науки, які з живим і навіть пристрасним інтересом ставляться до всього, що може стати предметом наукового дослідження, і цілком байдужі до речей, що стосуються особисто їх або оточуючих, у тому числі до чужих почуттів. По суті, незважаючи на свій вік і комплекцію, він дуже схожий на невгамовну дитину, шумно і стрімко реагує на все, що привертає його увагу, і, як дитина, потребує постійного нагляду, щоб випадково не накоїти лиха. Добродушна буркотливість, властива йому, коли він у доброму гуморі, змінюється бурхливими спалахами гніву, як тільки що-небудь не по ньому; але він настільки щирий і так далекий від злісних спонукань, що викликає симпатію навіть тоді, коли явно не правий
Альфред Дуліттл, батько Елізи. Літній, але ще дуже кремезний чоловік у робочому одязі сміттяра і в капелюсі, поля якого спереду зрізані, а ззаду накривають шию і плечі. Риси обличчя енергійні і характерні: відчувається людина, якій однаково незнайомі страх і совість. У нього надзвичайно виразний голос – наслідок звички давати повну волю почуттям
Об истинной любви, ее очищающей и возвышающей силе идет речь в романе в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Герой произведения, «дожив без цели, без трудов до двадцати шести годов», до встречи с Татьяной Лариной вел жизнь праздную, скитальческую и не всегда достойную. Он не задумывался о счастье, о смысле своего существования, он играет людскими судьбами, порой калеча их. Онегин не принимает на себя ответственности за свои деяния, которые производят воздействие на мысли и судьбы окружающих людей. Так погибает Ленский, разочаровывается в своих мечтаниях Татьяна, и ничто не дает нам права утверждать, что эти ключевые персонажи романа были единственными «окурками» под каблуком «модного повесы». Однако смотрим, что же происходит далее. Смерть друга становится неизбежной для Онегина. Он и не пытается помириться с Ленским, внутренне отвергает попытки примирения и принимает вызов к барьеру. По закону дуэли того времени смысл поединка состоял в проверке смелости и стойкости – чтобы с честью выстоять под дулом пистолета. Онегин же нарушает данный кодекс, он стреляет, убивает, а потом в письме к Татьяне заявляет: «Несчастной жертвой Ленский пал». Жертвой чего? Тщеславия городского повесы, оскорбленного авторитета, гордыни?.. Пушкин довольно лояльно относится к своему главному герою, но не приукрашивает его поступков. Однако, как ни странно, смерть Ленского – это первый шаг к душевным переменам в Онегине.
Далее, уставший от деревенской скуки, подавленный сознанием совершенного убийства, Онегин отправляется в путешествие. Пушкин сравнивает его с байроновским Чайльд Гарольдом – этакий романтический герой, скрытный, мрачный, зловеще обаятельный и смертельно скучающий. Однако эти эпитеты тут же получают свое опровержение.