Тоска.
Константин Симонов
Что ты затосковал?
- Она ушла.
- Кто?
- Женщина.
И не вернется,
Не сядет рядом у стола,
Не разольет нам чай, не улыбнется;
Пока не отыщу ее следа -
Ни есть, ни пить спокойно не смогу я. . .
- Брось тосковать!
Что за беда?
Поищем -
И найдем другую.
. .
Что ты затосковал?
- Она ушла!
- Кто?
- Муза.
Всё сидела рядом.
И вдруг ушла и даже не могла
Предупредить хоть словом или взглядом.
Что ни пишу с тех пор - все бестолочь, вода,
Чернильные расплывшиеся пятна. . .
- Брось тосковать!
Что за беда?
Догоним, приведем обратно.
. .
Что ты затосковал?
- Да так. . .
Вот фотография прибита косо.
Дождь на дворе,
Забыл купить табак,
Обшарил стол - нигде ни папиросы.
Ни день, ни ночь -
Какой-то средний час.
И скучно, и не знаешь, что такое. . .
- Ну что ж, тоскуй.
На этот раз
Ты пойман настоящею тоскою...
Объяснение:
Судьба простого, ничем не выделяющегося человека с его проблемами, горестями и радостями, волновала многих русских писателей. Ведь, как правило, изменения в общественно-политической жизни России в первую очередь отражались на жизни так называемого «маленького человека». Смирение этих людей, кажется, не знает границ. Однако, какое душевное мужество требуется для непротивления злу, которому подвергают «маленького человека» сильные мира сего. Ведь покорность своей доле — не всегда является уделом лишь слабых людей. Безропотное принятие всех жизненных испытаний часто выступает как высшая человеческая мудрость. Многие литературные образы «маленького человека» показаны авторами именно с этой точки зрения.
А. С. Пушкин одним из первых среди русских писателей привлек внимание к судьбе «маленького человека». Эта тема звучит в поэме «Медный всадник», но особенно ярко раскрыта она в повести «Станционный смотритель».
С первых же строк автор вводит нас в бесправный мир людей этой профессии: «Что такое станционный смотритель? Сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда... ». Каждый проезжающий чуть ли не долгом своим считает излить на него весь накопившийся в дорожных неурядицах гнев. Однако, несмотря на все трудности, связанные с профессией, смотрители, по утверждению Пушкина — «...люди мирные, от природы услужливые, склонные к общежитию, скромные в притязаниях на почести и не слишком сребролюбивые». Именно такой человек описан в повести. Семен Вырин — типичный представитель мелкого чиновничьего сословия, исправно нес свою службу и имел свое «маленькое» счастье — красавицу дочь Дуню, оставшуюся у него на руках после смерти жены. Ловкая, приветливая Дуняша стала не только хозяйкой дома, но и первой отцу в его нелегком труде. Радуясь, глядя на дочь, Вырин, наверняка, рисовал в своем воображении картины будущего, где он, уже старик, живет подле Дуни, ставшей уважаемой женой и матерью. Но «...от беды не отбожишься; что суждено, тому не миновать». И в повествование вступают законы эпохи, когда любой старший — по званию ли, по чину или по сословию, вторгается в жизнь «маленького человека», сметая все на своем пути, не считаясь ни с чужими чувствами, ни с нравственными устоями. Ломая жизни, калеча души людей, чувствуя за собой защиту других власть или деньги имущих. Так поступил с Выриным гусар Минский, увезший Дуню в Петербург. Бедный смотритель пытается сопротивляться ударам судьбы, отправляясь на поиски своей дочери. Но в мире, где все продается и покупается, не верят искренним, даже отцовским, чувствам. Минский выпроваживает несчастного отца, унизительно сунув ему «..несколько пяти- и десятирублевых смятых ассигнаций». И это унижение спровоцировало пусть короткий и незначительный, но бунт «маленького человека»: «Он сжал бумажки в комок, бросил их наземь, притоптал каблуком и пошел...». Осознав бессмысленность своих действий, Вырин возвращается, но денег уже не находит.
Судьба дала ему еще один шанс повидаться с дочерью, но Дуня второй раз предала отца, позволив Минскому вытолкнуть старика за дверь. Даже увидев горе своего отца, она не покаялась перед ним, не приехала к нему. Преданный и одинокий доживает последние дни Вырин на своей станции, грустя о дочери: «Много их в Петербурге, молоденьких дур, сегодня в атласе да бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу вместе с голью кабацкою». Утрата дочери лишила старика смысла жизни. Равнодушное общество молча взирало на него и на сотни других таких, как он, и все понимали, что глупо просить защиты слабому у сильного. Удел «маленького человека» — смирение. И умер станционный смотритель от собственной бес ности и от эгоистичного бездушия окружающего его бездушия
