Комедия Д. И. Фонвизина «Недоросль», которую от нас отделяет два столетия, волнует и сегодня.В комедии автором поднимается проблема истинного воспитания настоящего гражданина. На дворе XXI век, а многие проблемы её актуальны, образы живы.Произведение заставило задуматься о многом. Крепостное право отменили давно. Но разве сейчас нет родителей, которые заботятся не о воспитании своего чада, а только о пропитании? Разве исчезли родители, которые потакают всем прихотям своего дитя, что приводит к катастрофе? А что у нас нет людей, которым, по словам Стародума, ни разу в голову не пришли мысли ни о предках, ни о потомках? Это люди, которые думают только о своих интересах.В комедии сталкиваются, как и сейчас, два мира с разными потребностями, разными идеалами, стилем жизни. Конечно, старомодно выглядят герои комедии Стародум и Правдин. Но многое в их монологах относится и к нашему времени. А живы ли в нашем обществе Митрофанушки? Подумав, можно с уверенностью сказать, что они продолжают жить «недорослями». И пусть у них сейчас нет крепостных, но сколько вокруг них тех, кто готов в любой момент накормить, ублажить, услужить, защитить. Читая пьесу, многие подростки могут увидеть в ней себя. Как мои современники иногда похожи на Митрофанушку! Это и отсутствие тяги к знаниям, пренебрежение к учению, отсутствие ответственности за своё будущее. Митрофан — дворянин. А дворяне — это оплот Российской империи. Ещё А. П. Сумароков утверждал, что различие мужика и барина заключается не в происхождении, а в уме. Барин должен быть образованнее, умнее своего крестьянина. А если этого нет, то как же тогда оправдать крепостное право? Какая же польза отечеству от такого барина? Скотининым — Простаковым чуждо гражданское чувство, им даже в голову не приходит мысль быть полезными своему народу. И какая же польза родине от новых Митрофанушек? Ведь некоторые наши современники считают стыдным даже говорить о пользе отечеству. И, конечно же, они не думают о том, что бы что-то делать для своей родины.Комедия «Недоросль» заставляет задуматься и о том, что очень важна для человека личная свобода. Как этого достичь? Прежде всего с просвещения. Вот почему необходимо, чтобы каждый получил приличное воспитание. Но воспитание — это не только школьное обучение и личность учителя. Учителя — учителями, но важно и то, как своё чадо наставляет и поучает родитель. Не случайно, что проблема воспитания считается основной в пьесе.Фонвизин в своей комедии поставил много вопросов и заставляет нас задумываться над ними и в двадцать первом веке.Что такое истинный патриотизм? Что значит служить отечеству? Как воспитывать детей? Чем опасно невежество, особенно агрессивное? Писатель заставляет размышлять о соотношении ума и сердца, о детях и их родителях, о настоящей образованности, о том, в чём смысле жизни. Разве можем мы делать вид, что это нас не касается, что всё это дела давно минувших дней? Кто-то скажет, что время сейчас другое, люди тоже другие. Это так. Но Фонвизин предупреждает нас, живущих в XXI веке: «Задумайтесь!»
Любезнейшему другу. Что бы разум и сердце произвести ни захотели, тебе оно, о! сочувственник мой, посвящено да будет. Хотя мнения мои о многих вещах различествуют с твоими, но сердце твое бьет моему согласно -- и ты мой друг. Я взглянул окрест меня -- душа моя страданиями человечества уязвленна стала. Обратил взоры мои во внутренность мою -- и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы. Ужели, вещал я сам себе, природа толико скупа была к своим чадам, что от блудящего невинно сокрыла истину навеки? Ужели сия грозная мачеха произвела нас для того, чтоб чувствовали мы бедствия, а блаженство николи? Разум мой вострепетал от сея мысли, и сердце мое далеко ее от себя оттолкнуло. Я человеку нашел утешителя в нем самом. "Отыми завесу с очей природного чувствования -- и блажен буду". Сей глас природы раздавался громко в сложении моем. Воспрянул я от уныния моего, в которое повергли меня чувствительность и сострадание; я ощутил в себе довольно сил, чтобы противиться заблуждению; и -- веселие неизреченное! -- я почувствовал, что возможно всякому соучастником быть во благоденствии себе подобных. Се мысль, побудившая меня начертать, что читать будешь. Но если, говорил я сам себе, я найду кого-либо, кто намерение мое одобрит; кто ради благой цели не опорочит неудачное изображение мысли; кто состраждет со мною над бедствиями собратий своей; кто в шествии моем меня подкрепит, -- не сугубый ли плод произойдет от подъятого мною труда?.. Почто, почто мне искать далеко кого-либо? Мой друг! Ты близ моего сердца живешь -- и имя твое да озарит сие начало.
ВЫЕЗД Отужинав с моими друзьями, я лег в кибитку. Ямщик, по обыкновению своему, поскакал во всю лошадиную мочь, и в несколько минут я был уже за городом. Расставаться трудно хотя на малое время с тем, кто нам нужен стал на всякую минуту бытия нашего. Расставаться трудно; но блажен тот, кто расстаться может не улыбаяся; любовь или дружба стрегут его, утешение. Ты плачешь, произнося прости; но воспомни о возвращении твоем, и да исчезнут слезы твои при сем воображении, яко роса пред лицом солнца. Блажен возрыдавший, надеяйся на утешителя; блажен живущий иногда в будущем; блажен живущий в мечтании. Существо его усугубляется, веселия множатся, и спокойствие упреждает нахмуренность грусти, распложая образы радости в зерцалах воображения. Я лежу в кибитке. Звон почтового колокольчика, наскучив моим ушам, призвал наконец благодетельного Морфея {Морфей -- сон (по имени бога сновидений в греческой мифологии).}. Горесть разлуки моея, преследуя за мною в смертоподобное мое состояние, представила меня воображению моему уединенна. Я зрел себя в пространной долине, потерявшей от солнечного зноя всю приятность и пестроту зелености; не было тут источника на прохлаждение, не было древесныя сени на умерение зноя. Един, оставлен среди природы пустынник! Вострепетал. -- Несчастный, -- возопил я, -- где ты? Где девалося все, что тебя прельщало? Где то, что жизнь твою делало тебе приятною? Неужели веселости, тобою вкушенные, были сон и мечта? -- По счастию моему случившаяся на дороге рытвина, в которую кибитка моя толкнулась, меня разбудила. Кибитка моя остановилась. Приподнял я голову. Вижу: на пустом месте стоит дом в три жилья. -- Что такое? -- ~ спрашивал я у повозчика моего. -- Почтовый двор. -- Да где мы? -- В Софии, -- и между тем выпрягал лошадей.
