В конце XVIII века в русской литературе, как и в других видах искусства, как и в самой жизни России, происходили большие перемены. Появлялись новые жанры, вносились существенные изменения в литературные стили, языковые и словесные формы. В поэзии начало подобным новшествам положили еще Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков, Майков и некоторые другие поэты-классицисты. Но настоящий бунт в царстве жанров совершил известный русский поэт Гаврила Романович Державин. Раскрывая новые возможности классицизма, Державин в то же время прокладывал путь к романтической и реалистической поэзии. Продолжая традиции Ломоносова, работая в жанре оды — победно-патриотической, похвальной, духовной, анакреонтической, — поэт поучает, хвалит или осуждает своих героев в духе собственных гражданских позиций. Г. Р. Державин считал вполне приемлемым самодержавие и крепостное право, но при этом требовал от каждого человека, в том числе от коронованных особ, честного и бескорыстного выполнения гражданских обязанностей. Эти убеждения широко отразились в его творчестве, ставшем более приближенным к реальной жизни. Впервые главным предметом изображения послужила человеческая личность — живой человек с собственной судьбой и неповторимыми, только ему присущими чертами. Поэт заговорил в стихах о себе самом, раскрыл страницы собственной биографии, что было совершенно ново и непривычно для русской литературы. Сам Державин признавал, что «в выражении и стиле старался подражать г. Ломоносову, но, хотев парить, не мог выдержать постоянно, красивым набором слов, свойственного единственно российскому Пиндару велелепия и пышности. А для того… избрал совсем другой путь». Рамки классицизма оказались тесными для того, кто стремился показать жизнь во всей ее полноте, со всеми противоречиями и контрастами, присущими ей, с ее переплетением низкого и высокого, печального и смешного. Это новое содержание требовало от автора поиска новых поэтических форм для его выражения. Так Державиным был начат процесс трансформации поэтических жанров и, в первую очередь, жанра оды. Новое звучание оды ощущается уже в стихотворении «На смерть Бибикова», о котором В. Ф. Ходасевич говорил: «Державин пишет по всем правилам одической строфы, но странная мысль приходит ему: в знак скорби лишает он оду рифмы. Потом тяжело, точно топором, отрубает стопы, громоздит согласные, ямбический женский стих кончает спондеем. Много еще не дается, он еще не вполне сознает, что делает, собственные влечения неясны ему, но суровый, глухой, погребальный стих местами звучит уже так, как раньше не звучал он ни у кого. Еще державинский стих не найден, но это уже не ломоносовский…» Но все же поэт продолжает упорные поиски собственного стиха, собственного голоса. И находит его в одах «На знатность» и «На великость», написанных в 1775 году. Этот год стал для Державина тем самым переломным моментом, который наступает в творчестве практически каждого поэта, когда, по словам Ходасевича, «он вдруг постигает в себе строй образов, мыслей, чувств, звуков, связанных так, как дотоле они не связывались ни в ком». Воде «На великость» поэт призывает к себе «великость», т.е. величие духа, величие слова: Живущая в кругах небес У Существа существ всех сущих, Кто свет из вечной тьмы вознес И твердь воздвиг из бездн борющих, Дщерь мудрости, душа богов! На глас моей звенящей лиры Оставь гремящие эфиры И стань среди моих стихов! Новые, дерзкие мысли, пробудившиеся в душе Державина, повлекли за собой яркие образы и новые звуки. Стих его все более усовершенствуется и приобретает оригинальные, неповторимые и не известные до того черты. Поэт широко использует в своем творчестве гиперболы, метафоры, эпитеты, аллегории: Российский только Марс, Потемкин… …Полков, водимых им, орел Над древним царством Митридата Летает и темнит луну. Черты новизны обнаруживаются во всех стихотворениях Державина. Он расширяет возможности рифмы, отказываясь полностью от существовавших в те времена стандартов, заменяет привычный для одичес
Когда мы смотрим на картину Цыплакова «Мороз и солнце» мы видим зимний пейзаж. На переднем плане картины - земля как спящая красавица, закованная в голубое; нависший на кустарнике иней; снег, розовеющий на солнце и синеющий в тени; лучи солнца, пронизывающие все предметы, изображенные на картине. Слева от дороги мы видим дома, ярко освещенные солнечными лучами, телеграфные столбы с тонкими нитями проводов. В центре картины изображены лошади, люди. Вдали- поле, раскинувшееся за рекой. На горизонте виднеется лес, нарисованный сплошной линией. На картине много розового: снег, березы; голубого: небо, снег; коричневого: пятна домов, телеграфные столбы, лошади с возницами, березы ; светло-лилового: снег; белого: снег. Цвета, создающие ощущение счастья, радости. Этой картиной художник хотел показать красоту родной природы, необозримые просторы нашей родины. Ничего броского в этом этюде, но эта картина близка и понятна нам. В искусстве Цыплакова сильно выражается глубоко лирическое начало радостной живописной гармонии. Пейзаж и жанровый рассказ составляют нечто нераздельное. В пейзаже Цыплакову удается проникнуть в глубины ее потаенной, скрытой жизни. Природа всегда соотносится с внутренней жизнью человека. Иногда она противостоит состоянию его души, а иногда выражает высоту духовного подъема, прилива жизненных сил, сливаясь в едином потоке, что мы и наблюдаем, глядя на эту картину. Вот почему Цыплаков в центре своего полотна изобразил человека на лошади. На картине Цыплакова «Мороз и солнце» с большой любовью и мастерством раскрывается красота и сила родной земли, выражается глубокое восхищение родными просторами, художник стремился передать внутренний мир изображаемых им людей, мысли, чувства и переживания в гармонии с природой. От картины веет Родиной и покоем, как веет покоем от мудрой матери.
