В Нижнем нас встречало множество народу. Я познакомился с дедом Василием Васильичем Кашириным — маленьким, сухоньким старичком «с рыжей, как золото, бородкой, с птичьим носом и зелёными глазками». С ним пришли дядья Алёши, Яков и Михайло, и двоюродные братья. Дед мне не понравился, «я сразу почувствовал в нём врага».Жила семья деда в большом доме, нижний этаж которого был занят красильной мастерской. Жили недружно. Мама вышла замуж без благословения, и теперь дядья требовали у деда её приданое. Время от времени дядья дрались. Дом «был наполнен горячим туманом вражды всех со всеми». Наш приезд только усилил эту вражду. Мне, выросшему в дружной семье, было очень тяжело.
По субботам дед сёк внуков, провинившихся за неделю. Меня это наказание тоже не миновало. Я сопротивлялся, и дед засёк меня до полусмерти. После, когда я отлёживался в постели, дед пришёл мириться. После этого мне стало понятно, что дед «не злой и не страшен», но забыть и простить побои я не мог. Особенно поразил меня в те дни Иван-Цыганок: он подставлял руку под розги, и часть ударов досталась ему.После я очень подружился с этим весёлым парнем. Иван-Цыганок был подкидышем: бабушка нашла его как-то зимой возле своего дома и воспитала. Он обещал стать хорошим мастером, и дядья часто ссорились из-за него: после раздела каждый хотел взять Цыганка себе. Несмотря на свои семнадцать лет, Цыганок был добрым и наивным. Каждую пятницу его отправляли на рынок за продуктами, и Иван тратил меньше, а привозил больше, чем следовало. Оказалось, он приворовывал, чтобы порадовать скупого деда. Бабушка ругалась — она боялась, что однажды Цыганка схватит полиция.
Вскоре Иван погиб. Во дворе у деда лежал тяжёлый дубовый крест. Дядька Яков дал обет отнести его на могилу жены, которую сам же и убил. Цыганку выпало нести комель этого огромного креста. Парень надорвался и умер от кровотечения время. В доме жилось всё хуже мою душу только бабушкины сказки. Бабушка не боялась никого, кроме тараканов. Однажды вечером загорелась мастерская. Рискуя жизнью, бабушка вывела из горящей конюшни жеребца и очень сильно обожгла руки.«К весне дядьки разделились», а дед купил большой дом, на первом этаже которого был кабак. Остальные комнаты дед сдавал. Вокруг дома рос густой запущенный сад, спускавшийся в овраг. Мы с бабушкой поселились в уютной комнате на чердаке. Все любили бабушку и обращались к ней за советом — Акулина Ивановна знала множество рецептов лекарств из трав. Родом она была с Волги. Её мать «обидел» барин, девушка выбросилась из окна и осталась калекой. С детства Акулина ходила «по людям», просила милостыню. Потом её мать, бывшая искусной кружевницей, выучила дочь своему мастерству, а когда о ней слава пошла, и дед появился. Дед, пребывая в хорошем настроении, тоже рассказывал мне о своём детстве, которое он помнил «от француза», и о своей матери — злой бабе калашнице.
Некоторое время спустя дед взялся учить меня грамоте по церковным книгам. Я оказался к этому, и вскоре бегло разбирал церковный устав. На улицу меня отпускали редко — всякий раз местные мальчишки избивали меня до синяков.
Александр Сергеевич Пушкин — человек широких, либеральных, «подцензурных» взглядов. Тяжело ему, бедному, было находиться в светском лицемерном обществе, в Петербурге, при дворцовой подхалимной аристократии. Подальше от «мегаполиса» 19 века, поближе к народу, среди людей открытых и искренних чувствовал себя «потомок арапов» гораздо свободнее и «в своей тарелке». Поэтому все его произведения, от эпически-исторических, до мельчайших двухстрочных эпиграмм, посвященные «народу» дышат уважением и любовью.
«Маленьких» и «несчастных» людей Пушкин очень жалел. Повесть его «Станционный смотритель» пропитана этой доброжелательной жалостью.
Рассказанная автором история довольно проста, незамысловата. Вполне себе непримечательна и, к тому же, если судить объективно, заканчивается не так плохо. Для всех, кроме этого самого смотрителя…
Повествование символически поделено на три части, по количеству слов далеко не равных. Число их (частей) равняется числу проездов через ту станцию, на которой служит и проживает наш бедный смотритель.
Первая «глава» повести красочна и многословна. Описания природы и портретов, эмоций персонажей и их действий, вкрапления диалогов. Знакомство с Самсоном Выриным и его подростком-дочерью Дуней. Размышления о том, как бедных этих, захолустных чиновников всякий проезжий с плеча и не раздумывая оскорбить и унизить может. И дальше поехать, в шубе, на санях, в делах и надеждах. А он, смотритель этот, 14 «класса» чиновник (то есть — мельчайшая сошка, вообще никто), остается тут, один, в глуши, со своими переживаниями, проглоченными незаслуженными обидами, грубыми словами и полнейшей невозможностью что-либо исправить, с кем-то произошедшее обсудить, хотя бы банально
Нет у подобных «людишек» ни дома собственного, ни денег, ни связей. Ни драгоценностей фамильных, ни даже фрака приличного. Да и зачем ему, Вырину, фрак? Куда в нем ходить-то? Единственное, что составляет его богатство, достоинство и гордость почти уже старческую — это дочь его, Дуня. Скромная, набожная девушка, без матери растет, опорой в дряхлости будет.
«Глава» вторая. Через несколько лет. Рассказчик наш по своим делам снова в той стороне проездом был. Со смотрителем встретился с удовольствием и искренней радостью. Но тот постарел, опустился, запил. Поскольку остался один. Дуня-то в город с офицером укатила. И возвращаться не пожелала. Лучше показалось ей обесчещенной при бравом вояке жить, чем влачить серое, убогое, унылое станционное существование. Дочь разрушила весь мир, и так не радужный, собственного несчастного отца Самсона наш автор, да поделать-то что в такой ситуации совершенно нечем.
Третья «главка». Короткая, нарочито без явных эмоций написанная. В третий раз, и, должно быть, в последний проезжал автор через станцию. Смотритель уж был другой, незнакомый. А как же Вырин? Да он умер. И однажды на могилу его приезжала барыня, нарядная, румяная. С ребятней. Никто в ней Дуни, конечно, не узнал…
Все у дочки сложилось достойно, благородно, богато. Да только отец, этого не зная, от горя все же умер…