Отношения с престолом явно осложнялись. Возвратившись в середине месяца в Москву, Пушкин получил крайне огорчительное для него письмо Бенкендорфа от 14 декабря с замечаниями Николая I, делавшими невозможной публикацию "Бориса Годунова".
Пушкин не мог знать, разве - догадывался, что царский ответ опирался на подробную рецензию некоего "верного человека". В спорах - кто был анонимный рецензент - мы присоединяемся к мнению Б. П. Городецкого, назвавшего Н. И. Греча.
Правда, участие Булгарина отвергалось на том основании, будто журналист в конце 1826 года еще не окончательно "сомкнулся" с III Отделением: меж тем представленная только что "погодинская история" свидетельствует как раз об активном сотрудничестве Булгарина с Бенкендорфом уже в ноябре 1826-го. Однако между "грачами-разбойниками", Булгариным и Гречем, было, как видно, определенное разделение труда. Во всяком случае, отмеченные Городецким почти буквальные совпадения фрагментов записки о "Борисе Годунове" с текстами Греча достаточно убедительны. К тому же анонимную рецензию отличает определенный русский колорит, например, хорошее знание российских пословиц; вряд ли поляк, католик Булгарин мог бы столь определенно написать следующие строки, попавшие в записку о "Борисе Годунове" Сопоставление этих фактов с событиями междуцарствия в ноябре-декабре 1825 года (отказ Николая - переговоры - уговоры - согласие) - все это, конечно, было очевидным, актуальным и тем более вызывало желание "обезвредить" возможный эффект представления, сценического прочтения. Слухи о большом впечатлении, которое произвело на слушателей чтение Пушкиным своей драмы, только укрепили уверенность Николая в своей правоте. Иначе говоря, царю "виднее", чем начальнику полиции и потаенному эксперту, возможная, потенциальная опасность разрешения и немедленной публикации "Бориса Годунова". Пушкину предлагается переработать драму в повесть - поэт вежливо и твердо отказывается в письме Бенкендорфу от 3 января 1827 года Примерно в те же дни, когда Пушкин переживал судьбу своего "Бориса", царь покрывал поля его записки "О народном воспитании" вопросительными знаками и затем диктовал Бенкендорфу, что ответить поэту. Письмо шефа жандармов от 23 декабря 1826 года точно передавало общее царское мнение о мыслях Пушкина, высказанных в записке
Полицейский надзиратель очумелов и рыжий городовой елдырин идут через базарную площадь. вдруг до них доносятся возмущённые вопли и собачий визг. они видят, как из дровяного склада, оглядываясь, выбегает собака на трёх ногах, за которой бежит полупьяный мужик, золотых дел мастер хрюкин. хрюкин хватает собаку за задние лапы, вокруг них, «словно из земли выросши», собирается толпа. в центре толпы — хрюкин, демонстрирующий окровавленный палец и пойманного им щенка.
очумелов и городовой идут разбираться в произошедшем. хрюкин жалуется полицейскому, что собака его укусила. очумелов грозится оштрафовать хозяина пса и истребить собаку. узнав, что это собака генерала жигалова, полицейский быстро меняет своё мнение и набрасывается на хрюкина. елдырин замечает, что у генерала таких собак нет. очумелов снова меняет своё мнение на противоположное, говорит хрюкину, чтоб этого дела так не оставлял. ударившийся в размышления городовой говорит, что, возможно, она и генеральская, он видел похожую на днях во дворе генерала. очумелов снова меняет мнение, велит елдырину доставить собаку к жигалову и сказать, что это он, очумелов, нашёл её.
проходящего мимо генеральского повара прохора спрашивают, их ли эта собака, на что прохор отвечает — нет. очумелов снова жаждет истребить собаку. повар продолжает говорить, и выясняется, что это собака генеральского брата владимира ивановича. полицейский надзиратель умиляется и даёт прохору беспрепятственно увести собаку. толпа смеётся над хрюкиным, очумелов грозит ему и, запахиваясь в шинель, продолжает свой путь по базарной площади.
Невозможно до конца понять смысл стихотворения лермонтова, не зная создания творения. в феврале 1837 года в жизни михаила юрьевича произошли значимые перемены. написанное им стихотворение «смерть поэта» вызвало недовольство ряда чиновников. пока шли разбирательства, поэта арестовали и заключили под стражу. находясь в петербургской тюрьме, лермонтов пишет стихотворение «когда волнуется желтеющая нива», являющееся одним из последних в его творчестве. с обугленных спичек вместо пера и серой обертки от еды вместо бумаги, он создает произведение о восхитительных природных красотах родного края.
Пушкин не мог знать, разве - догадывался, что царский ответ опирался на подробную рецензию некоего "верного человека". В спорах - кто был анонимный рецензент - мы присоединяемся к мнению Б. П. Городецкого, назвавшего Н. И. Греча.
Правда, участие Булгарина отвергалось на том основании, будто журналист в конце 1826 года еще не окончательно "сомкнулся" с III Отделением: меж тем представленная только что "погодинская история" свидетельствует как раз об активном сотрудничестве Булгарина с Бенкендорфом уже в ноябре 1826-го. Однако между "грачами-разбойниками", Булгариным и Гречем, было, как видно, определенное разделение труда. Во всяком случае, отмеченные Городецким почти буквальные совпадения фрагментов записки о "Борисе Годунове" с текстами Греча достаточно убедительны. К тому же анонимную рецензию отличает определенный русский колорит, например, хорошее знание российских пословиц; вряд ли поляк, католик Булгарин мог бы столь определенно написать следующие строки, попавшие в записку о "Борисе Годунове"
Сопоставление этих фактов с событиями междуцарствия в ноябре-декабре 1825 года (отказ Николая - переговоры - уговоры - согласие) - все это, конечно, было очевидным, актуальным и тем более вызывало желание "обезвредить" возможный эффект представления, сценического прочтения. Слухи о большом впечатлении, которое произвело на слушателей чтение Пушкиным своей драмы, только укрепили уверенность Николая в своей правоте. Иначе говоря, царю "виднее", чем начальнику полиции и потаенному эксперту, возможная, потенциальная опасность разрешения и немедленной публикации "Бориса Годунова". Пушкину предлагается переработать драму в повесть - поэт вежливо и твердо отказывается в письме Бенкендорфу от 3 января 1827 года
Примерно в те же дни, когда Пушкин переживал судьбу своего "Бориса", царь покрывал поля его записки "О народном воспитании" вопросительными знаками и затем диктовал Бенкендорфу, что ответить поэту. Письмо шефа жандармов от 23 декабря 1826 года точно передавало общее царское мнение о мыслях Пушкина, высказанных в записке