Ну если для вас, уважаемый, ваша семья и отчий дом, ваша малая родина имеют какое-то значение (несмотря на юношеский возраст), то и для Твардовского они, безусловно, также были важны! Но у него были и свои, особенные обстоятельства, любить свою Смоленщину, свой дом, полностью сгоревший во время войны...
На хуторском глухом подворье,
В тени обкуренных берёз
Стояла кузница в Загорье,
И я при ней с рожденья рос.
Я помню нашей наковальни
В лесной тиши сиротский звон,
Такой усталый и печальный
По вечерам, как будто он
Вещал вокруг о жизни трудной,
О скудном выручкою дне
В той небогатой, малолюдной,
Негромкой нашей стороне.
Смоленщина, хутор Загорье… Родина великого русского поэта А. Т. Твардовского.
Александр Трифонович Твардовский родился 21 июня 1910 года в деревне Загорье Смоленской области в семье кузнеца Трифона Гордеича. Здесь он вырос, написал свои первые стихи, здесь впитал любовь к этой «кислой, подзолистой, скупой и недоброй, но нашей земле». Один из биографов поэта А. Кондратович вспоминал, что «в Твардовском до конца дней его оставалось что-то от крестьянского сына, сельского жителя, причём жителя не южных станиц и сёл – крупных, многолюдных, а среднерусских, небольших, тихих деревенек и одиноких хуторов»: не бойкого, чуточку скрытного, любящего оставаться наедине с собой.
Отец писателя был грамотным и начитанным человеком. Часто зимними вечерами в доме Твардовских вслух читали книги. «В детстве, находясь в обстановке, где книга была редкостью, я узнал «Полтаву» Пушкина, «Бородино» Лермонтова, «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова, «Князя Курбского» А. Толстого и басни Крылова, до того как прикоснулся к ним через книги».
Объяснение:
стояли одна против другой,
обескровленные, измотанные, поредевшие,
но все равно готовые к дальнейшей борьбе.
Французы отошли с занятых ими высот,
русские остались там, где стояли в конце
сражения.
Кутузов сначала намерен был «заутра бой
затеять новый и до конца стоять» и даже
распорядился готовиться к продолжению
сражения, но когда возле полуночи получил
донесение о потерях, — а они превышали 45
тысяч человек убитыми и ранеными, — то
никакого иного решения, кроме
отступления, он принять не мог. Французы
потеряли убитыми и ранеными еще больше,
чем русские, — около 58,5 тысячи солдат и
офицеров и 49 генералов. Однако и у них
не было выбора — они должны были идти
вперед до конца.
«Великая армия» разбилась о
несокрушимую армию России, и потому
Наполеон вправе был сказать: «Битва на
Москве-реке была одной из тех битв, где
проявлены наибольшие достоинства и
достигнуты наименьшие результаты».
А Кутузов оценил Бородинское сражение
по-иному: «Сей день пребудет вечным
памятником мужества и отличной
храбрости российских воинов, где вся
пехота, кавалерия и артиллерия дрались
отчаянно. Желание всякого было умереть
на месте и не уступить неприятелю».
«Двунадесяти языкам» наполеоновского
войска, собранного со всей Европы,
противостояло еще большее число
российских «языцей», собравшихся со всей
империи.
На Бородинском поле плечом к плечу
стояли солдаты, офицеры и генералы
российской армии, сплотившей в своих
рядах русских и украинцев, белорусов и
грузин, татар и немцев, объединенных
сознанием общего долга и любовью к
своему Отечеству.
И потому поровну крови и доблести,
мужества и самоотверженности положили
на весы победы офицеры и генералы:
русский Денис Давыдов, грузин Петр
Багратион, немец Александр Фигнер,
татарин Николай Кудашев и турок
Александр Кутайсов, России верные сыны.
И все же, сколь ни ярки были вспышки
этой искрометной офицерской доблести,
при всей их красивости чем-то напоминали
они торжественные огни праздничного
фейерверка, в то время как лавинная,
всесокрушающая солдатская доблесть
была подобна могучему лесному пожару,
который, ревя и неистовствуя, неудержимо
шел высокой жаркой стеной, круша и
испепеляя все, что стояло на его пути.
История сохранила нам и имена героев
Бородина, солдат и унтер-офицеров —
кавалеров военного ордена Георгия
Ефрема Митюхина, Яна Маца, Сидора
Шило, Петра Милешко, Тараса Харченко,
Игната Филонова и многих иных.