Павлуша і Ява («насправді його Іваном звати») — «найкращі друзяки і напарники». Гострий на язик дід Салимон каже про них: «Одно… Ява і Павлуша пішли. От хлопці! Орли! Соколи! Гангстери, а не хлопці! Нема на них буцегарні».Павлуша і Ява роблять дошкульні витівки не тому, що злі за характером: їм хочеться, щоб про них «слава… гриміла на всю Васюківку, як радіо на Перше травня».Енергія фонтанує з хлопців, тому вони й вигадують різні «штуки – викаблуки». За характером Павлуша і Ява дуже схожі, але більшим винахідником і лідером у дружніх стосунках є Іван. Це він вигадав випустити «пугутькало» в клубі під час лекції на тему «Виховання дітей у сім’ї», влаштувати бій биків з головною «героїнею» коровою Контрибуцією, зробити підводного човна з напівзатопленої плоскодонки…За своїм характером хлопці добрі, сміливі та співчутливі до чужого горя: вони могли б не ризикувати здоров’ям і життям, коли почули з глибини колодязя «плаксиве щеняче скімління».Попри всі суперечки між друзями, Ява зважає на недавню хворобу Павлуші і спускається в колодязь: «…. в тебе була ангіна тиждень тому. Тобі не можна в колодязь», — каже він другові, коли вони вирішують, кому спускатися за цуценям. Крім того, Іван проявляє неабияку кмітливість, коли задіює в рятувальній операції і брус-перевагу, і вірьовку з прив’язаної кози. З того моменту друзів стало троє: Павлуша, Ява і Собакевич — цуценя, якого витягнули з колодязя.Як цікаво читати про всі веселі пригоди Павлуші та Яви — кмітливих та винахідливих героїв Всеволода Нестайка! Здається, що й сам автор такий же веселий, кумедний чоловік, що добре знається на дитячих характерах, з гумором, іронічно і одночасно з милуванням описує своїх героїв! КнигаВсеволода Нестайка «Тореадори з Васюківки» стала моєю улюбленою, а герої пригод Павлуша і Ява — найкращими моїми друзями.
Так они живут месяц. Кормят их плохо, но разрешают днём немного ходить по аулу. Жилин, большой рукодельник, начинает делать из глины детских кукол. Несколько кукол он отдаёт Дине. Она играет с ними и в благодарность начинает тайком приносить иногда Жилину молоко вместо воды, хорошие сырные лепёшки, а раз – даже кусок баранины.Не все жители аула относятся к русским пленникам сносно. Многие глядят на них зло, ругают их. Особенно враждебен один старик, ревностный мусульманин, ходивший на хадж в Мекку и убивший одного из собственных сыновей за переход к русским.
Древнеиндийский миф «Сказание о создании ночи», дает нам представление о некоторых особенностях верований древних индийцев, которые по-своему стремились истолковать происхождение некоторых явлений, например смены дня и ночи, рассказать о значении времени в человеческой жизни.
Согласно этому мифу, первыми людьми на земле были брат и сестра, которых звали Яма и Ями. Когда брат умер, сестра бесконечно оплакивала его, «проливала безутешные слезы, и не было конца ее горю», потому что тогда еще не было ни дня, ни ночи, и на все уговоры она отвечала: «Но ведь он умер только сегодня!» Боги поняли, что так она никогда не успокоится, и сказали: «Так она его никогда не забудет! Давайте сотворим ночь!» И они создали ночь. А когда ночь настало утро. Утром Ями утешилась и забыла о своем горе. Потому индийцы говорят: «Череда ночи и дня приносит забвение горя».
Интересно, как мудрость, заключенная в мифе «О создании ночи», перекликается с русскими пословицами и поговорками: «Утро вечера мудренее», «Время лечит». Такие пословицы, как и мифы, возникли в глубокой древности как один из видов словесного искусства. И в них также отражены попытки народа понять и объяснить различные явления действительности. А еще мифы очень похожи на сказки, но если сказки — это вымышленные приукрашенные рассказы, то в мифах говорится о том, во что наши далекие предки свято верили. В них заключена первооснова культуры и глубокая мудрость всего человечества.
По мнению древних индийцев, первых людей звали Яма и Ями. Тогда еще не было создано ночи, и над землей целый день светило солнце. Да, в общем-то, и дней никаких не было, потому что их нечем было разделить, ограничить. А значит, речь идет о временах, когда на земле не существовало самого Времени. Но это продолжалось до тех пор, пока Яма не умер. Долго оставалась безутешной его сестра Ями, «не было конца ее горю», не никакие уговоры. И тогда, чтобы притупились горе и боль девушки, решили боги создать ночь ночь, наступил следующий день, и Ями утешилась, потому что не зря говорят: «Утро вечера мудренее». А древние индийцы считали, что «череда ночи и дня приносит забвение горя».
ДЕНЬ И НОЧЬМиф о создании дня и ночи принадлежит к числу широко распространенных у разных народов календарных мифов. Установление последовательности дня и ночи, а также сезонов года приписывается богам. В отличие от библейского мифа, где день появляется после вечной ночи, как части изначального хаоса, в индийском мифе изначально существует день, а ночь является вторичным явлением.
Сначала земля всегда была открыта лучам Солнца, и длился бесконечный день. Первыми на земле появились дети Света, Яма и Ями 1. близнецы, родившиеся в один день и миг. Брат и сестра стали мужем и женой. Свет увидело их потомство, расселившееся по земле. Но пришло Яме время умереть, и он умер. Первый из живших стал первым умершим, а Ями сделалась первой вдовой. Земля услышала первый плач, и не было этому плачу конца.
Тогда Боги создали ночь, чтобы даровать Ями забвение, да и самим отдохнуть от ее плача, доходившего до небес. С тех пор день сменяется ночью, а ночь — днем.
1 Яма и Ями — перволюди, подобно уже знакомым нам по «Авесте» Йиме и Йимаке. В ведийских текстах Яма — «первый, кто умер» и открывший путь смерти для других. В развитие этого первоначального мифа о первой паре, подобной Осирису и Исиде, Яма, как и Осирис, становится владыкой нижнего мира, находящегося за рекой Вайтарани, где-то на юге. Деление космоса на север и юг как место обитания богов, ведающих жизнью, и резиденцию бога смерти сохранялось и в других мифологиях. Так, на модели этрусской гадательной печени из Пьячен-цы участки богов находились на севере, на юге — владения богов смерти. Следуя ориентации «север — юг» , в Индии умерших клали головой на юг. Оппозиция «север — юг» нашла естественное продолжение в оппозиции «день — ночь». Таким образом, миф о перволюдях — мужчине и женщине — стал частью космогонического мифа, так же как это имеет место в первой главе книги Бытие, где первый человек также сразу создается мужчиной и женщиной.