Рассказ о любви старика Тараса («Приемыш» ) к лебедю подобен лирической песне. Тарас не просто знает все места вокруг своего жилья верст на пятьдесят. Он душой по¬стиг «всякий обычай лесной птицы и лесного зверя» . Он любуется птицей, счастлив в общении с природой, ценит ее открытость, непостижимое богатство ее красок, ее ность успокоить, насладить голодающую по ласке душу: «Та¬рас жил на Светлом уже сорок лет. Когда-то у него были и своя семья и дом, а теперь он жил бобылем. Дети перемерли, жена тоже умерла, а Тарас безвыходно оставался на Светлом по целым годам. — Не скучно тебе, дедушка? — спросил я, когда мы воз¬вращались с рыбной ловли. — Жутко одинокому-то в лесу.. . — Одному? Тоже и скажет барин.. . Я тут князь князем живу. Все у меня есть. И птица всякая, и рыба, и трава. Ко¬нечно, говорить не умеют, да я-то понимаю все. Сердце ра¬дуется в другой раз смотреть на божью тварь.. . У всякой свой порядок и свой ум... » Старик был доволен своим Приемышем, и все разговоры в конце концов сводились к нему: «— Гордая, настоящая царская птица, — объяснил он. — Помани его кормом, да не дай, в другой раз и не пойдет, свой характер тоже имеет, даром что птица... » Рассказ старика о том, как лебедь, его Приемыш, тяжело расставался, улетая со стаей своих сородичей, открывает тре¬петное, противоречивое состояние души человека ного к большой любви: «Мой-то Приемыш сначала сторо¬нился от диких лебедей: подплывет к ним и назад. Те гогочут по-своему, зовут его, а он домой.. . Дескать, у меня свой дом есть. Так три дня это у них было. Все, значит, переговаривались по-своему, по-птичьему. Ну, а потом, вижу, мой При¬емыш затосковал.. . Вот все равно как человек тоскует. Вый¬дет это на берег, встанет на одну ногу и начнет кричать. Да ведь как жалобно кричит.. . На меня тоску нагонял, а Собель-ко, дурак, волком воет. Известно, вольная птица, кровь-то сказалась... » Улетел лебедь, издав по-своему крик прощаль¬ный. Старик и собака его Собелько страдают, но оба пони¬мают: каждому живому существу свое предназначение.
Всё, чем мы становимся в жизни, закладывается в детстве. Сказки, которые мы читаем наши детям — это их первые, выходящие за рамки личного опыта, абстрактные знания и представления о том, как устроен мир, об отношениях между людьми, о том, что такое хорошо и что такое плохо. Поэтому мы выбираем хорошие, проверенные временем сказки: «Репка», «Теремок», «Курочка Ряба», «Колобок». На этих сказках выросли мы. На этих сказках еще наши бабушки с дедушками росли.
Но сегодня мир стремительно меняется, прямо на глазах, а сказки остаются все теми же – старыми добрыми друзьями: Репка, Теремок, Курочка Ряба, Колобок. Вот только дети наши почему-то стали меньше читать. Может, потому, что они видели Курочку Рябу лишь на картинке, а о репке и слыхом не слыхивали, понятия не имеют, что за овощ такой? Теремок для них обычная многоэтажка, а уж что такое сусеки и амбары и как по ним можно скрести и мести — вообще эзотерическая тайна за семью печатями!
Поэтому мы решили провести литературный конкурс: Рыжая ворона ( Сказки для детей 21 века).
Белой вороной называют людей, которые резко выделяются на фоне коллектива своим поведением, внешним видом или жизненной позицией. А рыжая ворона – это что-то из ряда вон выходящее, что-то фантастическое, сказочное, невероятное, как ваши сказки. Но о чем должны быть сказки? Что хотят услышать дети? Что им будет и интересно, и полезно знать о том, как устроен мир в котором им предстоит жить? Если Вы родитель и знаете: — чему сегодня сказки должны учить Вашего ребёнка — хорошего автора или сказку Если Вы писатель и у Вас есть что сказать маленькому человеку об окружающем его мире Если Вы иллюстратор, аниматор, дизайнер и знаете, как облечь идею писателя и сюжет в современную визуальную форму Если Вы специалист, воспитатель, психолог, учитель, врач и имеете опыт работы с детьми
В общем, если Вы знаете, чему сегодня сказки должны учить людей, которые через 15 лет начнут менять наш мир – пишите, спрашивайте, предлагайте идеи — нам исключительно важно каждое предложение и каждое мнение.
Зимой ангелы всегда стучатся, перед тем, как войти в окно. Они тщательно вытирают ноги на подоконнике, вешают пальто на оконный шпингалет и ставят сапожки под батарею. Ангелы любят сидеть рядком на диване, толкаться, хихикать, грызть печенья или сухарики и рассматривать картинки в книжках. А ты в это время, если тебе уж совсем нечего делать, можешь заштопать им шерстяные носочки. У ангелов они тоже протираются на пятках тебе не скажут. Просто широко улыбнутся, натягивая заштопанный носочек. А потом при встрече тебе будут демонстрировать заштопанную пятку, смешно подпрыгивая на одной ноге и улыбаясь. Ангелы приходят по вечерам, дуя на замерзшие пальчики и очень радуются большой кружке горячего чая – еще бы, ведь им весь день пришлось лепить снежинки к завтрашнему снегопаду.. Иногда бывает так, что задремлешь в кресле, проснешься – а их уже нет. Окно тщательно закрыто, лужа воды, натекшей от сапожек, аккуратно вытерта, кружки стоят в раковине, а все книжки с картинками стоят на полке. Еще бы. Ведь они ангелы..
Летом еще интереснее. Ведь летом столько забот! Вытряхнуть тучки от пыли, открыть глаза одуванчикам и самое главное – раскрасить бабочек. Бабочками занимаются лишь самые маленькие ангелы. Бабочки у них вместо человеческих книжек-раскрасок. Ангелы раскрашивают их крошечными кисточками, а бабочки тихонько хихикают – им щекотно.. Летом стоит только открыть окно – и они уже тут как тут. Сидят на подоконнике, протягивают тебе ромашки и счастливый четырехлепестковый клевер, болтают ногами, свесив их наружу и гладят воробушков, посадив их себе на колени. Воробьи прижмуриваются и разве что не мурлыкают.. Ангелы траве расти, поддергивая травинки вверх, пальцем расколупывают почки, чтобы листики поскорее увидели свет, и насыпают пыльцу в цветы. Только вчера видела, как мимо окна пролетал смешной маленький ангел, весь перемазанный в пыльце. Он чихал так, что у него даже веснушки подпрыгивали.. Сейчас дождь. Окно открыто. На соседней крыше сидит взъерошенная ворона. А рядом стоит очень серьезный ангел в дождевике и резиновых сапожках и держит над ней зонтик. Отсюда не очень хорошо видно, но мне кажется, что ворона улыбается...
Вот еще кое-что:
Рассказ о любви старика Тараса («Приемыш» ) к лебедю подобен лирической песне. Тарас не просто знает все места вокруг своего жилья верст на пятьдесят. Он душой по¬стиг «всякий обычай лесной птицы и лесного зверя» . Он любуется птицей, счастлив в общении с природой, ценит ее открытость, непостижимое богатство ее красок, ее ность успокоить, насладить голодающую по ласке душу: «Та¬рас жил на Светлом уже сорок лет. Когда-то у него были и своя семья и дом, а теперь он жил бобылем. Дети перемерли, жена тоже умерла, а Тарас безвыходно оставался на Светлом по целым годам.
— Не скучно тебе, дедушка? — спросил я, когда мы воз¬вращались с рыбной ловли. — Жутко одинокому-то в лесу.. .
— Одному? Тоже и скажет барин.. . Я тут князь князем живу. Все у меня есть. И птица всякая, и рыба, и трава. Ко¬нечно, говорить не умеют, да я-то понимаю все. Сердце ра¬дуется в другой раз смотреть на божью тварь.. . У всякой свой порядок и свой ум... »
Старик был доволен своим Приемышем, и все разговоры в конце концов сводились к нему:
«— Гордая, настоящая царская птица, — объяснил он. — Помани его кормом, да не дай, в другой раз и не пойдет, свой характер тоже имеет, даром что птица... »
Рассказ старика о том, как лебедь, его Приемыш, тяжело расставался, улетая со стаей своих сородичей, открывает тре¬петное, противоречивое состояние души человека ного к большой любви: «Мой-то Приемыш сначала сторо¬нился от диких лебедей: подплывет к ним и назад. Те гогочут по-своему, зовут его, а он домой.. . Дескать, у меня свой дом есть. Так три дня это у них было. Все, значит, переговаривались по-своему, по-птичьему. Ну, а потом, вижу, мой При¬емыш затосковал.. . Вот все равно как человек тоскует. Вый¬дет это на берег, встанет на одну ногу и начнет кричать. Да ведь как жалобно кричит.. . На меня тоску нагонял, а Собель-ко, дурак, волком воет. Известно, вольная птица, кровь-то сказалась... » Улетел лебедь, издав по-своему крик прощаль¬ный. Старик и собака его Собелько страдают, но оба пони¬мают: каждому живому существу свое предназначение.